В комнате, где было темно из-за плотно задернутых тяжелых гардин, умирал император. Главный лекарь отпустил помощников – их услуги уже не требовались – и наклонился к нему.
– Ваше Величество, пригласить императрицу и наместника?
– Не сейчас, Конрад, пригласи Ольгерда Тримеера.
– Ваше Величество, времени остается совсем немного, Вы должны попрощаться с семьей. Стоит ли тратить время на этого мальчишку? Да, он прошел посвящение, но как маг еще молод и не сможет открыть дверь в Вечность.
– Я не спрашивал твоего совета, пригласи его.
Главный лекарь недовольно взглянул на императора, умело пряча свои эмоции, но был вынужден выйти в приемную и, подозвав слугу, отдать распоряжение.
Через несколько минут Ольгерд Тримеер вошел в спальню.
– Конрад, оставь нас, – приказал император.
Пожав плечами, лекарь вышел. Он не волновался – спасти умирающего маг не мог, было слишком поздно.
Ольгерд Тримеер приблизился к императору и, приклонив колено, опустил голову.
– Ваше Величество, Вы желали меня видеть, я весь внимание.
– Ольгерд, посмотри на меня.
Маг поднял голову и увидел пытливые глаза умирающего.
– Знаешь, мальчик, вот здесь, на пороге Вечности, я должен сказать тебе нечто важное. Я очень долго молчал, но не имею права уносить эту тайну с собой, тем более что мне нужна будет твоя помощь.
Ольгерд внимательно смотрел на лицо императора, потом опустил взгляд на его руки и ужас промелькнул в его глазах.
– Я знаю, все знаю, Ольгерд, но поверь, уже слишком поздно. Пообещай, что услышанное сейчас ты сохранишь в тайне и сделаешь все, что в твоих силах.
Ольгерд Тримеер склонил голову в знак согласия, император продолжил.
– Ольгерд, я подписал указ: ты становишься главным попечителем Академии магических искусств с расширенными полномочиями. И на время, хотя бы на несколько лет, отойди от дел в Тайной канцелярии. Ее глава предупрежден, но не выпускай из вида все творящееся в магических родах. Ты очень засветился, мой мальчик, дай всем успокоиться.
– Ваше Величество, но почему?
– Ты молод, Ольгерд, талантлив и кому-то очень досадил своими расследованиями. И я решил, что на какое-то время тебя нужно удалить от двора, твое дело – подчиниться. Моему сыну помощь понадобится, когда он вступит на престол, – император устало прикрыл глаза, помолчал и закончил фразу: – Боюсь, в этой ситуации мне не на кого положиться, кроме как на тебя, мой брат. Я вижу, ты удивлен… Но это так, потом все выяснишь. Время у тебя будет, а сейчас просто слушай и запоминай.
Тяжело дыша – на лице лицу то и дело мелькали смертные тени – умирающий говорил и говорил, он спешил успеть рассказать то, что необходимо было узнать молодому мужчине. А затем замолчал, глядя на Ольгерда.
– Ваше Величество, я выполню приказ, – маг поднялся.
– Ольгерд, прямо сейчас, не задерживайся. К моменту, когда я умру, вы должны быть очень далеко отсюда.
* * *
Я родилась в зимнюю глухую ночь, когда ветер сотрясал все вокруг и казалось, что от его шума и стона небеса обрушатся на землю.
А на рассвете, когда я орала так, что у державшей меня на руках повитухи готовы были лопнуть ушные перепонки, ветер утих, а вместе с ним затихла и моя мать. Отец любил ее и не смог простить того, что я живу, а мамы нет. С того момента он больше не посмотрел в мою сторону. Я росла на руках его дедов, моих прадедов – я называла их старший дед и младший дед – и моей кормилицы.
Наше селение раскинулось на северной границе империи, здесь стоял военный гарнизон, охраняющий ее рубежи. Прошло уже сто лет со времен Великой битвы, в атомных всполохах которой погибло все сотворенное человеческими руками и много, очень много людей. Как говорит прадед, человечество вернулось в Средневековье, его рассказы о жизни до Великой битвы кажутся мне какой-то странной сказкой.
Огонь Великой войны, уничтожая все живое, высвободил злые силы и мир переродился. Это опасный, жестокий мир, по которому шныряют банды нечистей из соседних королевств, не брезгующие никакой поживой. Но главная их задача – кража человеческих женщин. Незадолго до войны мир захлестнула эпидемия, в сопредельных королевствах женщины меньше рожали детей. Не последнюю роль сыграло движение «Без детей»: люди, разделившие его философию, утверждали, что дети не вписываются в их жизненные планы и они не считают нужным тратить на них свое время и деньги.
И когда после войны там обнаружили, что рожать фактически некому, за представительницами женского пола началась настоящая охота, в том числе и набеги на другие государства. Родившаяся девочка ценилась очень высоко, за нее можно было получить целое состояние, и потому их берегли и без лишней причины никому не показывали.
Общество в нашей империи поделено на касты. На нижней ступени социальной лестницы стоит каста мастеров, она самая многочисленная, далее – каста негоциантов, над ними возвышается каста военных, а вершина пирамиды – каста магов. Перейти из одной касты в другую невозможно, «Где родился, там и пригодился», – приговаривал мой старший прадед, хитро поглядывая на меня.
И браков между кастами не бывает, хотя исключений никто не отменял. Вот и брак моих родителей был таким исключением: отец из касты военных, а мама из семьи магов, она сбежала накануне своей свадьбы с магом, одобренным ее семьей. Это все, что мне известно. О маминой семье у нас не говорили, но порой я ловила на себе внимательный взгляд младшего прадеда.
Селение обнесено высокой глухой стеной, внутри которой спрятались деревянные избы. Народу в селении немного, в основном это военные и их семьи, но есть мастеровые, несколько негоциантов (кто бы без них доставлял товары в крепость), а вот маг только один. Да и то, как однажды проговорился дедуля, его сюда в ссылку сослали, за какую-то пакость, устроенную им во дворце верховного мага империи – императора. Но что делать магу в нашей вселенской дыре? Только развлекаться, как получится. Он и развлекается. Упившись до одурения кизлярки в трактире «У черного вдовца», маг пытается заставить летать старого дракона, которого в крепости содержат на почетной пенсии за особые военные заслуги, за что получает от него хвостом по спине и на несколько дней выпадает из жизни, мучась драконьей лихорадкой.
Все это мне рассказывала кормилица, возвращаясь с базара. Изредка она брала и меня с собой, но перед этим одевала в мальчиковую одежду, и так поступали во всех семьях. До определенного возраста было невозможно понять, где мальчик, а где девочка. Все детки одеты одинаково, играли в одни игры, дрались, но когда различия становились заметны, девочек без сопровождения не выпускали за порог, а как подходил возраст, выдавали замуж.
