Шагаю, шатаюсь по узкому коридору. Тусклый свет напрягает зрение, глаза словно лопаются с каждым его мерцанием, ужасная боль. Так же бывает, когда смотришь на солнце, не отрывая взгляда ни на минуту. Опустив голову, спрятавшись от этого безжалостного света, я смотрю под собственные ноги и вижу на полу следы засохшей крови. Я слышу безумный крик боли, мои барабанные перепонки с трудом выдерживают шум в этих стенах в осыпающейся краске болотного цвета. Этот ужасный стон людей, который никогда не прекращается, только перемешивается с истерическим раздражающим смехом на фоне разговоров и резких безумных криков. Дрожь по всему телу, боль от головы до пяток, мне холодно, мне плохо, меня тошнит от привкуса крови на губах, от запахов – плесень, моча и фекалии…
На пороге высокого трёхэтажного здания открылись двери перед маленьким мальчиком – темноволосым, с зелёными глазами. Его держит за руку женщина – на самом деле небольшая, но в сравнении с мальчиком она казалась очень высокой. Прекрасные золотистые прямые волосы, карие глаза, впалые щеки, по которым стекали слезы, красный острый носик. Руки были бледные, одна держала мальчика (холодно и отчуждённо, будто его поймали за маленькую шалость), а вторая – папку.
Навстречу вышла молодая женщина с кудряшками и темно-рыжими волосами. Она тут же взяла папку и открыла её, перелистывая лист за листом.
– Так-с… мальчику 8 лет… а имя? – рыжеволосая подняла брови. – Вы не указали имя мальчика!
Блондинка растерялась от такого простого вопроса, будто спросили что-то неприличное.
– У мальчика должно быть имя, – продолжала настаивать рыжеволосая.
Оглянувшись, блондинка посмотрела на мужа. Тот стоял поодаль, высокий, но в то же время пухлого телосложения, с русыми волосами, в брюках и синей рубашке под цвет глаз.
– Дик. – Сказал он безразлично, смотря куда-то в сторону.
У него был такой вид, будто именно он совершил какую-то шалость, и его вот-вот накажут.
– …Адамс, – хрипло добавил он.
– В честь деда? – блондинка не отрывала взгляда от мужа.
– Почему бы и нет? Он был для меня не кем.
– Хорошо.
На блондинку внезапно нахлынули эмоции:
– Прости нас! Мы не хотели, так получилось! Нам надо так поступить…
– Линда! Пошли! Хватит! – Перебил её лепетание муж.
– Иду!
Она отпустила руку мальчика, и сбежала с крыльца, звонко цокая каблуками.
Мальчик не проявлял никаких эмоций, просто смотрел, смотрел в их спины, отдалявшиеся все сильнее и сильнее. Они не оглянулись, не посмотрели в его сторону на прощание. Хоть он этого и не показывал, но так надеялся на то, что они не бросят его вот так, дадут хоть какие-то ответы. В голове у него лишь туман, как и в его смутных чувствах.
– Ну что, Дик Адамс, названный в честь деда, приятно познакомится! Меня зовут Элайза.
– Просто Элайза, без мадам? – мальчик сжал крепко её руку, такую тёплую и мягкую, и никак не хотел отпускать.
– Без мадам, – она улыбнулась Дику, – просто Элайза. – Пойдём, покажу твою комнату.
«ПРИЮТ МАДАМ ЭЛАЙЗЫ»
– Это ваш приют? – спросил Дик, рассматривая гостиную, пытаясь понять, видел ли он такие же большие помещения в своей жизни. В его головке нету никаких воспоминаний о детстве, лишь вспышка фар и всё – белый лист. Помнил он, как вышел из старого заброшенного дома, как его посадили в машину, как проехали город, пейзаж резко сменился с лесов на поля, и вот он здесь.
– Да, по наследству. Дедушка построил этот дом, позже он достался отцу. Когда он встретил маму… – видно было, что Элайзу захлестнули воспоминания, – «женщину своей мечты», так он всегда называл её… Кстати, здесь находится наша комната для чтения…
Вокруг стояли полки с книгами и настольными играми – шахматы, шашки, «монополия» и ещё пару коробок. По левой стороне находился телевизор, а напротив него большие и мягкие кресла, в которых при большом желании можно было уснуть, задрав ноги.
– «Мадам Элайза» – это название в честь моей матери.
– А почему вас назвали так же, как и вашу маму?
– Долгое время родители пытались… – она замешкалась, пытаясь подобрать нужное слово. – У них никак не получалось иметь собственных детей, и в какой-то момент они отчаялись. Они поверили, что я не появлюсь, и у них другая судьба. И тогда отец предложил матери открыть приют, и, конечно же, она с радостью согласилась. Ну а так как он всё это делал для неё, то и название пришло само собой.
Они вошли в комнату с большими круглым столами.
– Здесь мы кушаем. – Пояснила она для галочки, и продолжила рассказ. – Первыми жителями здесь стали дети с улиц – брат и сестра. На тот момент они уже сменили много приютов, они были буйные, непослушные, стремились всё сделать наоборот, что бы им ни приказывали. Сколько раз они пытались сбежать, и сколько раз их возвращала полиция – не сосчитать. Ох, как же трудно было моим родителям с этими десятилетними исчадиями ада! Но всё же они справились, нашли терпение и правильный подход.
Зашли в ещё одну комнату, здесь рядком стояли парты, а на стене висела доска.
– Здесь мы учимся.
– Как они справились? – Поинтересовался Дик, не сильно обращая внимание на комнату.
– Эти дети были бунтарями, постоянно искали вызов, пытались проверить на прочность всех вокруг. Они хотели узнать, насколько крепки нервы у родителей, сколько им понадобится времени, чтобы отказаться от них, как делали другие приюты. У них была странная логика, но это, на самом деле, защитная реакция. Они боялись, что будут нужны только тогда, когда хорошие и послушные, а когда покажут своё недовольство, то все их сразу невзлюбят. Поэтому они пошли «от противного» – решили что всегда будут плохими, такой был тест у них. Родители поначалу решили попробовать просто не обращать внимания на их шалости, стали вести себя как роботы – убирали, стирали, учили, помогали, когда это было нужно, но дети всё больше и больше бесились и старались вызвать их на эмоции.
