Вот она, чёрная шкура. Я гнал тебя тысячи метров. Ты мой враг, зверь, что мешал охотиться, и вот в моих руках твоё бездыханное мёртвое тело. Ливень и грозы, погода ни к чёрту, сквозь грязь и навалившийся озноб я наконец-то сумел загнать тебя, на моих руках величайший трофей! Все верные псы загрызены, вокруг обломки ножей и сломанные ружья, а твой дикий красный глаз продолжает смотреть мне в горло, обнажив свой грубый холодный оскал. Хочешь загрызть? Хочешь убить? Сколько людей, сколько охотников, славных добрых охотников ты прогнал с этих мест, и даже после смерти твой взгляд устремлён мне в горло, даже сейчас ты всем видом показываешь своё желание убить меня, помешать моей доброй охоте.
Плотная длинная грива, толстые лапы, толще моей ноги, он метра два высотой, не меньше, а в длину все четыре. У меня уйдёт вся ночь, вся ночь проливного дождя, града и накатившегося осеннего холода, чтобы принести этот трофей домой. Думаешь, я оставлю тебя здесь? Думаешь, дам победить в схватке? Прошли времена, когда охотники были вынуждены удирать с горы бездобычно, оставляя свои трофеи тебе на поедание, а своё славное дело на поругание. Я убьюсь, но принесу тебя домой. Все, кто смеялся, все, кто боялся, все трусы и лицемеры, все добрые и злые люди, славные охотники и бесчестные пьяницы, все увидят, что я – РафаэльТваруни, победил чудище нашей горы и освободил людей ближних деревень от страха перед зверем. Теперь все, спокойно, без слёз родных и близких смогут охотиться в лесах великой горы. Сколько здесь дичи, сколько рыбы в озёрах, сколько кабанов и оленей, лови – не хочу. Режь, круши, убивай, шкуры и шерсть, здесь есть всё! Десятилетиями он не давал нам ходу, везде караулил и нападал, но теперь мы займем эти земли. Каждая здешняя тварь познакомится с человеком и его друзьями – собакой и порохом.
***
Когда Рафаэль проснулся, тянущая боль пронзила спину от шеи до бёдер, руки и ноги онемели, он с трудом двигался – так болели мышцы. Десяток одеял взвалились неподъёмным грузом, а на столе валялись бесчисленные лекарства. «Ах, удела слабаков!», – подумал Рафаэль. Он скинул навалившиеся одеяла, обжигающие своим жаром, и попытался встать. Один шаг, за ним другой, еле-еле переставляя ослабшие ноги, но следующая поступь не выдержала – тело рухнуло вниз.
Тут же в комнату вбежала сестра Рафаэля, помогла встать и прийти в себя, заставила выпить некоторые лекарства и вновь уложила спать.
В следующий раз он проснётся от весёлых звуков из гостиной и доносившихся до второго этажа приятных сладких запахов богатого стола. Рафаэль догадался – в гости приехал его друг, на встречу с которым он так торопился добыть трофей. Твёрдым решением и чёткой поступью Рафаэль встал с кровати и, держась за стены, медленно последовал к лестнице. Шаг за шагом он спускался, останавливался и приходил в себя, затем снова шёл, стараясь терпеть боль. Войдя в гостиную, он застал присутствующих за распитием чая. Его никто не заметил.
– Ну и где этот черт?! – прохрипел улыбающийся Рафаэль.
Все присутствующие разом обернулись: его друг – Генрих, сестра – Молли и мать – Анна. Генрих встал первым и обнял Рафаэля, Молли же вскрикнула:
– Тебе ещё рано вставать, зачем ты спустился?! Быстрее, вот, садись.
Все вместе они усадили Рафаэля на диван, Молли побежала за одеялами, попытка её остановить ничем не увенчалась. Старушка мать всё еще была в полудрёме и, казалось, не заметила изменений в комнате.
– Как зарос, как зарос, посмотрите на него, – говорил друг, слегка касаясь чёрной бороды, – не бреешься, небось, уже с неделю, а то и с две, посмотрите на эту шевелюру, скоро сам волком станешь.
– Сколько я пролежал? – недоумевал Рафаэль, ему казалось, что брился он незадолго до выхода на зверя, а теперь борода была сантиметра три, если не четыре в длину.
– Часов тринадцать, – спокойно ответила мать, – думаю, ты забыл побриться перед выходом.
– Да ладно о бороде, какого зверя забил, ух, – не переставал восхищаться Генрих, на него одновременно нахлынули чувства радости встречи со старым другом, непреодолимое восхищение таким ценным трофеем и небольшая зависть. – Я боялся, что пропадёт такая ценность и снял с него шкуру, не переживай, вижу, что ты заболел, я с ней разберусь, всё будет хорошо, такой трофей не должен пропасть. Ишь, какой ты молчаливый сегодня, раньше таким не был, ты ведь теперь герой, в таком богатом месте люди охотиться смогут, и всё ты! Как вообще сего зверя забить смог? Хвастай!
– Долго рассказывать, мне во многом повезло, – лёгкая дрожь прошлась по телу, Рафаэль не мог дождаться, когда принесут одеяла и чего-нибудь поесть.
– Если долго, то ещё лучше, мне нужно во всех деталях. Как тебя угораздило туда самому полезть, без приятелей?
– Да я неделю как подначивал наших устроить большую охоту, как раньше. Но все наотрез отказывались, боятся.
– Трусьё!
– А я о чем! Ну, не нашёл лучше варианта, нагрузил на себя ружей, взял собак и айда охотиться, хах, – Рафаэль улыбнулся, вспоминая насколько дерзким, глупым и неосторожным было такое действие. – Я вообще думал, что пройдусь по лесу рейдом, постреляю пару глухарей и вернусь, гора вон смотри, какая большая, вокруг лес, к тому же начинался дождь. Утром его не было, но ближе к вечеру становилось всё хуже и хуже, и я, не будь дураком, засобирался домой. А эта тварь хитрая, она видела меня и постоянно шла где-то рядом, шла против ветра, собаки не сразу учуяли. Сначала одна сорвалась и не вернулась, за ней зверь вторую утащил… Мы далеко были, домой бы я не поспел, поэтому ближе к обрыву встал спиной к скале и давай высматривать, стрелять. Три ружья потерял в схватке, все три зверь изломал, уже не помню, как мне удавалось изворачиваться, во многом спасал Баски.
– Баски… Я ведь тебе его ещё щенком привёз, – судорожно и с некоторой скорбью проговорил Генрих. Он, вслед за Рафаэлем, опустил голову. Воцарилась минутная тишина.
– Да. Баски всегда точно мешал твари вгрызться мне в горло. Ни пули, ни ножи, кинжалы или огонь, ничего её не брали. Я потерял трёх псов, и мы с Баски уже хотели бежать, но я… Я точно почуял, как подстрелил зверюгу, я ранил его, и тот стал уходить. Тогда, не знаю, что вело меня на такую авантюру, но я выкрикнул Баски команду, и мы последовали за тварью. Я преследовал её вверх, и вверх, и вверх, пока мог идти и дышать. Грязь, в которой я топил свою обувь, вода, которая обрушивалась на нас с высот, перепады, из-за которых я дважды мог упасть и погибнуть. И, наконец, мы загнали его, я точно знал, что он где-то рядом, но где? Я не мог понять, я слышал его рёв, его рычание и дыхание, но откуда – не знал, он будто был вокруг меня, повсюду. Насколько же он велик, насколько могуч, может, я выскажусь как поэт, но тогда казалось, что в его дыхании и рыке прячется музыка древней, дикой и непокорной эпохи, я почувствовал себя беззащитной жертвой, хотя и был охотником. Мне показалось, что сами духи лесов и позабытые боги были на стороне этого зверя, настолько страх тогда пронзил и целиком поглотил моё тело и мою душу.
