Глава первая
Черная свадьба и волжские струи
В чудесном светлом доме все было готово к блестящей свадьбе, но вместо свадьбы состоялись мрачные поминки. Невеста в черном – черная фата, черное платье, черные цветы. На ошеломляюще прекрасном лице замкнутая бесстрастность. Столы ломились от изобилия, но растерянные гости, едва опрокинув по рюмке-другой, вяло ковыряли вилками в тарелках.
В тягостной тишине звучал один-единственный голос. Несоразмерно громкий, но в то же время как бы придушенный, ларингитно-гундосый. Бубу-бу.
Голос принадлежал другу жениха. Блекло-рыжеватый, зеленоглазенький такой приятель, в кургузом костюме, с траурной креповой повязкой на рукаве. По фамилии Канцеляров. Подробно, и даже с увлечением, повествовал об обстоятельствах произошедшего.
Три дня назад жених вдруг предложил отправиться на зимнюю рыбалку. Вроде как устроить «мальчишник». Вдвоем. И без пафоса, и даже романтично. Подышать свежим воздухом, выпить-закусить на просторе. Экипироваться по всей форме. Такое, мол, последнее желание. Шутейное, но, как оказалось, с мистической подоплекой.
Самое начало ноября, как раз ударил отличный мороз, только что стал первый лед.
Договорились встретиться на платформе, недалеко от берега малой Волги. Однако, сойдя с электрички, Канцеляров обнаружил, что платформа пуста. Только на атласно блестящем сугробе выведена прутиком надпись: «ДОГОНЯЙ!». Очевидно, приехав более ранней электричкой и будучи человеком импульсивно-порывистым, друг не выдержал и поспешил к реке.
Канцеляров вздохнул, взвалил на плечо объемистый рыбацкий ящик, взял под мышку пешню и погреб по следам, которые потянулись прямо по снежной целине, через поле и рощицу – к прибрежным кустам.
Рыбацкую амуницию и снасти Канцеляров одолжил у дядьки и теперь, обливаясь потом, натужно пыхтел в огромных дядькиных валенках с натянутыми на них мощными калошами и клял себя за то, что ввязался в это мероприятие.
Между тем денек, как говорится, выдался доселе невиданный. Солнце сияло и слепило. Небо синее-пресинее. Вокруг торжественная утренняя тишина и абсолютный покой. Ни ворон, ни зайцев, ни рыбаков. Великолепие и красота. Классическое джек-лондоновское белое безмолвие.
Канцеляров невольно проникся величием окружающего пространства и даже ощутил растущий душевный подъем, трепет, взирая на сей неподражаемый храм природы.
Вот, неуклонно двигаясь по следам, Канцеляров пересек разноцветно переливавшееся на солнце снежное поле. Продрался сквозь рощицу и кусты с ветками жесткими, как стальная проволока. Сквозь прибрежный камыш. Прошел еще немного и остановился, чтобы перевести дыхание… И едва не задохнулся от нахлынувшей первозданной радости, один на один с распахнутым перед ним волжским простором. Представил, как сейчас продолбит луночку, запустит лесочку и – вытащит чудесного серебряного с алыми плавниками подъязка.
Несомненно один из лучших моментов в человеческой жизни!
Перед Канцеляровым лежала идеальная сверкающая плоскость. Вперед тянулся лишь тот самый единственный след, по которому он шел от станции. И нигде впереди – на всей этой насквозь просматривавшейся плоскости во все стороны на многие сотни метров – ни единой человеческой фигурки или черной точки. Тихо. Торжественно. И – совершенно пусто.
Только теперь он сообразил, в чем дело. Следы вели лишь в одном направлении. И обратно не возвращались. Вокруг все сверкало, сияло и слепило. Даже полыньи не рассмотреть.
Тихо-тихо, осторожно-осторожно, Канцеляров в ужасе попятился назад к берегу, в тяжелых дядькиных валенках с калошами, всем телом ощущая, как под ним вибрирует и качается вся эта тонкая плоскость перволедья, как под ней, уносясь в ледяную бездонность, кружат и бурлят сильные волжские струи.
Что он мог предпринять?
Отправился в Москву и, не заходя домой, со всем дядькиным барахлом, явился в милицию и рассказал о случившемся. О трагедии, произошедшей как раз накануне свадьбы.
В милиции его взяли в оборот два дознавателя. Один, конечно, злой, а другой добрый. Злой объявил Канцелярову, что теперь на нем повисло тягчайшее подозрение в убийстве собственного друга, и если Канцеляров не хочет, чтобы его арестовали и бросили в камеру с подонками, он должен немедленно расколоться. Впрочем, другой, добрый дознаватель, сам рыболовспортсмен, кивал, что таких случаев сколько угодно, чтобы впредь Канцеляров не ходил на рыбалку с такими сумасшедшими дилетантами-друзьями, а выжидал, пока лед не станет покрепче. Бу-бу-бу, жалобно гундосил Канцеляров. В конце концов его отпустили домой. Под подписку о невыезде. Хотя он и сам, понятно, никуда выезжать-то и не собирался…
