1. 1. Милана
Восходные лучи далекого зимнего солнца, проникающего в окно моей спальни, будят меня.
Прошлой ночью я плохо спала. Невозможно было не обращать внимания на слезы старшей сестры. Рейна безутешно рыдала в объятиях Таго. Он обещал ей, что будет заботиться обо мне до конца моих дней. Ее жених — благородный человек. Он наш общий друг с детства.
Я знаю, что Таго будет ей хорошим мужем. С тяжелым вздохом встаю с кровати. Недолго раздумываю и решаю не собирать свои вещи. В конце концов, дракон не позволит мне долго жить. Хотя, я пять лет, как ничего не вижу, все еще умею писать. Наизусть знаю каждую деталь в своей комнате и каждую комнату в этом доме. Поэтому мне не нужно много времени, чтобы найти пергамент, чернила и перо.
Набрасываю свою первую и последнюю предсмертную записку, сворачиваю ее в трубочку и кладу на кухонный стол в трапезной.
К тому времени, когда Рейна и Таго найдут ее, меня не будет здесь.
Я беру в руки свою трость, ориентируюсь и останавливаюсь за входной дверью, упираясь рукой в стену.
— Прощай, родной дом! Прощай, горячо любимая сестра Рейна, прощай Таго! Прощайте, мои дорогие рибискусы! — шепчу, нащупав рядом вечнозеленые, цветущие только под конец года, кусты, в последний раз глажу их распустившиеся нежные бутоны, вспоминаю их ярко-синий цвет, вздыхаю…
С наступлением зимы в нашем Королевстве Андария становится жутко холодно, я поплотнее закутываюсь в шарф, чтобы защититься от пронизывающего ветра.
Земля на крестьянском поле под ногами рыхлая от свежевыпавшего снега прошлой ночью. Найти незнакомую мне тропинку к опушке леса гораздо сложнее, чем обычно. Я была здесь всего один раз в прошлом году, когда провожала свою близкую подругу Зельду, когда Королевский Совет выбрал ее в качестве очередной жертвы.
Мы слезно попрощались, потом Зельда сказала, чтобы я уходила, и взяла с меня клятву никогда больше сюда не возвращаться.
Сегодня я нарушаю свою клятву. Но не думаю, что подруга стала бы меня винить, если бы знала мои причины…
Вокруг меня запах сырой земли и леса, я понимаю, что приближаюсь к тому самому месту, когда все вокруг затихает. Как будто все обитатели леса знают, что вот-вот произойдет…
Медленно поднимаюсь на небольшой холм, как кто-то прочищает горло перед моим носом, я останавливаюсь.
— Милана, что ты здесь делаешь?
Я узнаю голос нашего старого Короля, у которого нет наследника. После его кончины он пообещал передать власть народу. Старик Дерек XIX нравится мне, будет жаль, если он умрет от инфаркта из-за меня. Поэтому изо всех сил стараюсь сохранить нейтральное выражение лица. Не хочу, чтобы он видел, что я напугана, ибо знаю одно: все, что он сейчас увидит, несомненно доложит остальным жителям нашего прибрежного Мини-Королевства и моей сестре.
Я хочу, чтобы она поверила в то, что я бесстрашно встретила свою судьбу.
— Я здесь, чтобы занять место Рейны.
Дерек молчит.
По правде говоря, я не ожидала, что он будет протестовать, но мне все равно больно.
Я — это более логичный выбор жертвы из-за моей слепоты. Ранняя утрата наших родителей и потеря мною зрения после перенесенной чумы, привели к тому, что все мои остальные чувства обострились в качестве компенсации.
Уверена, многие горожане не знают об этом, поскольку часто слышу, как они перешептываются за моей спиной, когда я иду с сестрой на рынок. Они жалеют меня, но еще больше жалеют Рейну, полагая, что я для нее большая обуза. Это одна из многих причин, по которым я стараюсь стать как можно более независимой. С моей тростью я могу ходить практически в любом направлении без посторонней помощи. Могу отличить одну монету от другой по ее размеру и весу на ладони.
Но когда люди смотрят на меня, они видят лишь сломанную вещь. Девушку, которая когда-то была целой, а теперь стала просто обузой для своей семьи.
Что ж, после сегодняшнего дня им больше не нужно меня жалеть. Я все равно никогда не хотела их жалости.
Король снова прочищает горло. Звук приближающихся сапог заглушается густой слякотью и грязью. К каждому шагу присоединяется тихий всасывающий звук, который становится все громче, пока он не оказывается рядом со мной.
— Ты все еще девственница, не так ли? — кротко спрашивает он.
Я не могу говорить из-за кома в горле, поэтому киваю. Конечно, девственница. Мне двадцать два года. Каждой женщине в нашем Королевстве запрещено выходить замуж или испытывать мужские прикосновения до двадцати пяти лет. Ведь известно, что Зверь принимает в жертву только девственниц.
Когда я потеряла зрение, у меня появилась сверхспособность представлять в голове цвета, по которым могла судить о душевном состоянии людей.
Сегодня цвет Дерека — серый, хотя, чаще всего он синий. Серый — это цвет грусти, именно он дает понять, что Король хоть как-то заботится обо мне, даже если и не возражает против моего волонтерства.
Мою сестру всегда окружает яркая и красивая розовая аура радости, в то время как цвет Таго от постоянной задумчивости становится оранжевым. По мере приближения их дня свадьбы, он тоже становится все более розовым, потому что он счастлив так же, как и моя сестра.
Теплая рука сжимает мою.
— Я провожу тебя до конца пути, — говорит он.
Я уверена, что он специально идет медленно — жалеет меня. Хотя, спокойным голосом объясняет, как жертвоприношение работает.
Его мозолистая ладонь влажная от пота.
Цвет его лица меняется на темно-оранжевый, и я не могу понять, волнуется ли он за меня или за себя.
Возможно, и то, и другое, ведь в его обязанности входит стоять с завязанными глазами рядом с драконом и следить за тем, чтобы все шло по плану. Нельзя оставлять деву без присмотра, чтобы она не сбежала и не принесла себя в жертву Чудовищу, короче, не погубила Королевство. Иначе, Дракон сожжет дотла последнее!
Король лично берет мою трость и направляет сначала мою левую, затем правую руку к двум столбам, к которым его люди крепко привязывают меня.
Я стою в ожидании, когда за мной прилетит Чудовище. Несмотря на то, что я здесь добровольно, замечаю, как довольно крепко связывает мои запястья Дерек, вероятно, опасаясь, что в последнюю минуту я передумаю.
— Думаю, мне не придется завязывать тебе глаза, — пробормотал он, и я поняла, что он говорит скорее с собой, чем со мной.
Мне требуется все, что я могу сейчас сделать, чтобы сохранить, как я надеюсь, бесстрастное выражение лица, поэтому ничего не отвечаю.
— Ну что ж, хорошо, — говорит он. — Время пришло!
Его шаги медленно удаляются, прежде чем он делает паузу и добавляет:
— Спасибо за твою жертву, Милана! Есть ли у тебя последние слова для твоей сестры?
— Скажите ей… — дрожит нижняя губа, и я сглатываю, борясь с комком в горле. — Пожалуйста, скажите ей, что я не испугалась и что я люблю ее!
