Почему мы занялись Беларусью?
Профессиональный интерес к этой стране зрел у нас постепенно. Вообще, если человек живёт на территории бывшего СССР и занимается социальными науками – хоть фундаментальными, хоть прикладными – он в принципе не может уйти от размышлений на тему жизни народов и судеб государств, появившихся в декабре 1991 года из тела советской государственности. Для каждого из нас – это часть личной биографии, даже для тех, кто родился позже. Причины попадания на Большую Историческую Развилку и последствия её прохождения до сих пор определяют жизнь людей, семей, сообществ, составлявших в прошлом совокупную советскую субцивилизацию.
И уж если мы «приговорены» к этой теме, то обречены и на острый взаимный интерес к послесоветской жизни друг друга. Интерес этот – непростой, многослойный. В нём есть и естественное исследовательское любопытство, и чисто обывательская пристрастность, порой переходящая то в ревность, то в зависть, и добрососедское сочувствие. Мы то и дело будто продолжаем выяснять что-то недовыясненное в совместном прошлом.
С 2009-го года Экспертный центр «Мера» – негосударственное научно-исследовательское учреждение – регулярно работает по проблематике постсоветских стран. В нашем багаже – материалы исследовательских, консалтинговых, просветительских, социально-инжиниринговых проектов в пяти таких странах.
Когда долго и серьёзно чем-то занимаешься, от проекта к проекту, от кейса к кейсу растёт осведомлённость, накапливаются сравнения, напрашиваются обобщения и выводы. Как-то сам собой собирается пакет гипотез, которые просятся проверить их надёжным исследовательским инструментарием. Уточняется и шлифуется сам этот инструментарий, отбираются методики и подходы, результативно работающие в данных конкретных условиях.
Поэтому по мере роста тематической компетенции и человеческой включённости в исследуемую среду зреет желание спланировать и реализовать свой, авторский проект, не стеснённый рамками целевого задания, сформулированного заказчиком. Применительно к страноведческой тематике это желание тем сильнее, чем больше открывается оснований убедиться: постсоветская реальность новообразованных государств различается больше, чем этого можно было бы ожидать, принимая априори точку зрения, согласно которой «мы все вышли из одного состояния».
Действительно, если все были одинаковы на старте, в 1991-м году, почему так быстро в постсоветских странах начали разниться политическая и экономическая жизнь, социальные и гуманитарные практики, ценностные и мировоззренческие цивилизационные ориентиры? И это только первый из фундаментальных вопросов, на которые сегодня нет удовлетворительного, убеждающего ответа.
Эксперимент, поставленный историей на пространстве бывшего СССР, подарил социальным наукам россыпь роскошных страноведческих сюжетов. К сожалению, наш научно-гуманитарный цех едва ли может похвастать тем, что сполна использовал эту возможность в профессиональных видах. Причин тому несколько, и мы в нашей книге будем их касаться по разным поводам. Пока же укажем на одну – самую, возможно, парадоксальную: чрезмерный компаративистский крен исследовательской деятельности в этом проблемном поле.
Так сложилось, что представители научно-гуманитарного сообщества, изучающие постсоветское пространство, свои основные усилия сосредотачивают на сравнительных процедурах. Собственно, само по себе это не плохо. Известно, что компаративистские методики при грамотном использовании дают хороший эвристический эффект. И сравнивать развитие постсоветских стран по самым разным критериям интересно, полезно и перспективно.
Но компаративистика продуктивна, когда опирается на достаточно обширные и достаточно надёжные знания об объектах сравнения, в данном случае – об отдельных страновых историях: таджикской, армянской, эстонской, молдавской, белорусской и т. д. А такие кейсы складываются на основе системного изучения каждого из объектов как случая единичного, уникального.
