Тем вечером на улице шел снег.
Крохотные хрустальные снежинки неспешно кружили в воздухе, таинственно мерцали в свете желтого фонаря и аккуратно опускались на высокие сугробы, обрамлявшие с двух сторон узкую расчищенную дорожку.
Я бежала вперед, поминутно поглядывая на часы и с досадой понимая, что опаздываю. На носу праздники, запись в салоне плотная — если не появлюсь вовремя, то вместо меня обязательно протиснется какая-нибудь дамочка. Поэтому ускорилась, проскочила последние несколько домов, взлетела на крыльцо и нажала на розовую кнопку звонка.
С вывески на меня приветливо смотрела красивая девушка с пышными ресницами и аккуратными ровными бровями, а рекламный слоган уверял, что из салона я непременно выйду самой прекрасной и неотразимой. Что ж, было бы неплохо. Перед Новым годом столько работы, что порой и причесаться лишний раз некогда.
Позади тихо скрипнул снег, потом еще раз, словно приближались чьи-то тихие шаги, но когда я обернулась, рядом никого не было. Вокруг тихо и безлюдно. Только из магазина напротив вышел мужчина с двумя большими пакетами, поежился и побрел к машине. Все остальные в такую погоду предпочитали отсиживаться с кружечкой ароматного чая в руках перед телевизором.
Взгляд почему-то зацепился за серебристую ель, раскинувшую мохнатые лапы посреди заснеженного газона. Обычная ель, обычные сугробы, только тень возле нее показалась мне гуще, чем под соседними деревьями.
Позади меня распахнулась дверь:
— Добро пожаловать!
Тут же потеряв интерес и елке, и теням, я поздоровалась и устремилась внутрь царства красоты. Там вкусно пахло дорогими средствами для волос и кофе. В креслах напротив высоких зеркал сидели расслабленные клиентки, над которыми колдовали мастерицы. Уютно, светло, радостно.
Приветливая девушка-администратор дождалась, пока разденусь, и проводила до кабинета, где меня уже поджидали.
— Привет! Опаздываешь. — Настя встретила дружеским ворчанием. — Ресницы сами себя не нарастят…
— Извини, Настюш. Непогода, пробки, — я ловко заскочила на кушетку, улеглась, сложила руки на животе и приготовилась к ритуалу красоты.
Все началось как обычно. Я закрыла глаза, расслабилась, а Настя колдовала надо мной, развлекая разговорами. Играла тихая спокойная музыка, на улице кружил снег, и я сама не заметила, как задремала.
Спустя некоторое время сквозь сон донесся скрип двери, Настя прекратила свою работу и убрала от меня руки. Я вздохнула, досадуя на то, что нас прервали, и улеглась поудобнее. Наверное, это администратор что-то забыла и хочет уточнить у Анастасии, это ненадолго.
Однако время шло, а так ничего и не прозвучало.
— Насть, все в порядке? — спросила я, тревожно вслушиваясь. В ответ ни звука, только холодно стало, будто кто-то настежь распахнул форточку. — Настя?
— Я за нее, — надо мной раздался скрипучий мужской голос.
От удивления я дернулась и распахнула глаза, за что тут же поплатилась. Защипало, закололо так сильно, что градом полились слезы. Тогда я попыталась вскочить, но не смогла даже пошевелиться — поперек тела натянулись плотные ленты, удерживавшие меня на месте.
Я словно оказалась на операционном столе: обездвиженная, беспомощная и перепуганная. И сколько бы ни пыталась кричать, с губ не слетало ни звука.
Моей шеи коснулись холодные шершавые пальцы. Они прошлись вниз до яремной впадины, задержались там лишь на долю секунды, а потом метнулись вверх, сдавили виски… И в тот же миг подступила мгла. Она пахла влажным мхом, лесом, летним дождем, обволакивала фантомными щупальцами, проникала внутрь, настойчиво тянула за собой.
Я не понимала, что происходит, но изо всех сил пыталась бороться.
Нельзя поддаваться, нельзя идти за ней, нельзя…
Надо открыть глаза, позвать на помощь…
Тело дернулось, как во сне, когда внезапно спотыкаешься и падаешь. Только в этот раз я не проснулась, а продолжила падение. Вниз, с огромной высоты, все быстрее и быстрее, пока с головой не ушла в темноту.
***
Первое, что бросилось в глаза, когда я очнулась — пыльные банки с соленьями. Огурцы, помидоры, грибы, что-то похожее на человеческие пальцы… А нет, показалось, тоже огурцы.
Я осторожно пошевелилась и попробовала сесть, но не тут-то было — руки связаны за спиной, ноги тоже перетянуты грубыми веревками. В висках отчаянно шумело, горло царапала нестерпимая жажда, да еще рот замотан грубой, вонявшей кислым молоком тряпкой. Убила бы за глоток воды.
После долгих и упорных стараний мне все-таки удалось немного приподняться. Сквозь крохотное мутное окошко под самым потолком едва пробивался солнечный свет, позволяя хоть немного осмотреться по сторонам.
Закуток, в котором я оказалась, больше всего походил на погреб старого дома где-нибудь в глубоком захолустье. Низкие глинистые стены, вместо пола — старые доски, брошенные прямо на землю, грубо тёсаные стеллажи с плотными рядами заготовок, ящики с картошкой и вязанки лука, куски вяленого мяса, развешенные на ржавых гвоздях.
Страшно. Надо как-то выбираться отсюда.
Извиваясь, словно змея, я пыталась высвободить руки из пут, ну или хотя бы вывести их из-за спины вперед, но веревки были затянуты слишком крепко, и мне никак не удавалось их ослабить. Я билась изо всех сил, стараясь не поддаваться панике и отчаянию, но в конце концов осознала тщетность попыток и сдалась.
— Спасите! — беспомощно промычала. В ответ — тишина. — Помогите! — снова промычала и осеклась, уловив тихие звуки наверху, над головой.
Едва я успела притвориться спящей, как раздался скрип, и в потолке отрылось круглое отверстие. Сквозь неплотно смеженные веки я наблюдала за тем, как в проеме появилась нечесаная мужская голова.
Ох, страшный какой!
— Очнулась?
Я чувствовала, как он всматривается в меня, но продолжала изо всех сил изображать бездыханную жертву. Мужик досадливо крякнул и стал спускаться. Зажмурившись и едва дыша, я слушала, как он подошел ближе, присел рядом, осторожно взял прядь моих волос и начал…нюхать. С таким маниакальным удовольствием, что я не выдержала и отпрянула от него.
— Очнулась, — довольно протянул он и потрепал по голове, как послушную собаку. Я снова замычала, задергалась, пытаясь увернуться от неприятных прикосновений. — Ну-ну, не сердись, красавица. — Мой тюремщик щербато улыбнулся, продемонстрировав отсутствие переднего зуба, и по-дружески начал рассказывать: — Я тебя, между прочим, из леса спас. Отправился утром по грибы, на опушку вышел, глядь — у ручья дева лежит. Руки раскинула, не двигается. Ясно дело: или выжлы добрались, или хворь в лесу словила. Нож приготовил, подошел ближе, и вдруг думаю: дай-ка проверю, голову-то всегда успею отпилить…
