Раньше мне казалось, что мои родители сумасшедшие. Только сумасшедшие могут назвать свою дочь, родившуюся и живущую в России, Фэйт. Фейт Аркадьевна Королева, как вам? Но это еще полбеды. Второй ступенькой к вершине становления моего характера стало воспитание. В детстве я действительно верила: я – принцесса каких-то дальних земель, где есть настоящие короли, герцоги, графы и, что самое интересное, магия! А теперь представьте, что со всеми этими знаниями я и пошла в школу.
Ох, сколько мне пришлось выслушать за все одиннадцать классов, что я отучилась… Не сказать, что откровенные издевательства одноклассников меня как-то демотивировали, нет. Даже наоборот. Закалили характер так, что я не только не реагировала на откровенный стеб в свою сторону, но и с легкостью могла ответить. Иногда словом, иногда делом. Именно из-за второго обычно возникали проблемы с родителями.
– Разве так мы тебя воспитывали? – закатывала глаза мама после очередного похода к директору на воспитательную беседу. – Гонять какого-то простолюдина мокрой тряпкой по кабинету. Фэйт! Это никуда не годится!
– Подобное поведение недопустимо, – сухо сообщал отец после другого вызова к директору. Как будто я сама не знала, что девушка не должна подкидывать противной учительнице в сумку белую заводную мышь. Но я и не стала бы, если бы перед этим она не подняла меня перед всем классом и не начала отчитывать за поведение. Неужели сложно было после уроков меня оставить и не давать этим шакалам лишнего повода надо мной посмеяться?
Третьей ступенькой стало то, что мать всерьез преподавала мне географию, традиции и быт другой страны. Точнее, другого королевства. ВЫМЫШЛЕННОГО королевства! Понимаете? Вот я в тот момент совершенно точно ничего не понимала.
– Мы потому и выбрали Россию, – поясняла мама. – Эта страна наиболее близка к абсолютной монархии, чтобы тебе было удобнее понять, как все устроено.
Мне оставалось только закатывать глаза и молиться о том, что рано или поздно мне хватит смелости вызвать им психолога. Нет, они совершенно обычные люди среднего достатка. Отец пять раз в неделю ходит на работу, мама – домохозяйка. По выходным мы нередко выбирались для совместного проведения досуга: групповые танцы, экскурсии по историческим музеям, музеям живописи и прочие скучилища. Летом даже в отпуска-каникулы катались. Вполне среднестатистическая семья, если бы не тараканы, живущие в головах у моих папа́ и мама́.
В общем, воспитание отложилось совсем не так, как они хотели бы. В моей школьной характеристике после выпуска черным по бежевому значилось:
«Фейт Аркадьевна Королева (восемнадцать лет) девушка неглупая, но взбалмошная, неуправляемая, гиперактивная…»
И прочие бла-бла-бла. Не сказать, что я ожидала чего-то другого от учительницы, которая страш-ш-шно боится мышей. Особенно если они начинают вибрировать. Да и школа осталась далеко позади, вот только в вуз я не спешила.
– Я хочу отправиться в Коста-Рику для спасения черепах по эковолонтерской программе, – сообщила я родителям за праздничным семейным ужином.
– Чего? – мама как минимум удивилась, если не сказать грубее. И это удивление широкой росписью отразилось на ее лице.
– У нас на тебя другие планы, – в привычной сухой, но твердой манере произнес отец.
– Мне уже восемнадцать, я сама могу распоряжаться своей жизнью, – напомнила, откладывая в сторону вилку.
– Аркаден, погоди, – мама всегда называла отца именно так, сильно переиначивая имя «Аркадий».
– У Фэйт никогда не было и не будет такой роскоши, как распоряжение своей жизнью, – все так же флегматично заметил отец.
– Там трехразовое питание, – продолжила я как ни в чем не бывало. – Перелет оплачивается. Надо будет взять на себя только проживание, но я скопила достаточно денег.
– Аркаден, может?.. – неуверенно начала мама, но отец ее перебил:
– Это даже не обсуждается.
– Я долго выбирала между спасением черепах и уходом за обезьянами в ЮАР. Центр между Йоханнесбургом и Преторией. Но там группа уже под завязку забита, и я решила, что черепахи мне нравятся больше.
– Лорри, я думаю, что настало время для праздничного торта, – с каким-то непонятным мне намеком произнес отец, перебивая и меня. Он тоже коверкал мамино имя. Из простой «Ларисы» она превратилась в «Лорри».
Сладкое я любила, а потому спорить не стала. День рождения – да не какой-то там, а совершеннолетие – не самый лучший день для того, чтобы отстаивать свое право выбора. К этому мы можем вернуться и завтра.
– Но… – маме почему-то предложение папы не понравилось. Причем сильно, она аж побледнела.
– Лорри, я уже сказал, что это не обсуждается.
Мама опустила взгляд и встала, чтобы пройти на кухню за тортом. Она всегда беспрекословно подчинялась отцу, и это меня порядком бесило. Нет, я не относила себя к феминисткам, но искренне полагала, что общество уже дошло до того этапа развития, когда следует опираться на равноправие между мужчиной и женщиной.
Мы остались с отцом наедине. Он не сводил с меня тяжелого оценочного взгляда, из-за которого мне все время казалось, что у меня на лбу что-то написано.
– Фэйт, я думаю, рано или поздно ты поймешь, для чего все это, – внезапно произнес он.
– Для чего что? – удивилась я, нахмурившись.
Вечер не нравился все сильнее, возбуждал внутри какое-то странное предчувствие.
– С днем рождения тебя-я-я! – Мама вернулась в комнату с красивым алым тортом, на котором золотыми буквами было написано мое имя. Сверху возвышались свечи, тоже золотые. Вместо огня они давали потрясающе красивые искорки, и я ненароком залюбовалась. – Загадывай желание и задувай свечи. Только подумай хорошо.
Я улыбнулась. Тут и думать не надо, я точно знаю, чего хочу – отправиться в Коста-Рику спасать черепах.
– Только… – Мама поставила торт передо мной. – Только…
– Лорри, – осадил ее отец, и женщина вновь поникла.
– Милая, помни, мы тебя очень любим! – произнесла она.
Я бросила на нее подозрительный взгляд – нечасто я слышала эти слова, – но все же ответила:
– Я вас тоже.
И только после этого взглядом вернулась к торту. Свечи все еще шипели искорками, и потому, еще раз мысленно проговорив свое желание, я решила их задуть. Они поддались не с первого раза, даже не с третьего – я даже подумала, что это какая-то шутка, – но стоило последней свечке затухнуть, как лица родители, интерьер нашего зала и даже кот Барсук, развалившийся на диване, дрогнули. Мир вокруг меня поплыл и померк. Я зажмурилась.
Когда я открыла глаза, передо мной предстала совершенно другая картина.
