Ошейник вдруг сжался вокруг горла, а потом ослаб, и я поняла, что могу двигаться. Мои крылья затрепетали, от чего я приподнялась в воздух на десяток сантиметров. За матерчатыми стенами палатки слышались стоны раненных, крики ярости и звон металла. Что происходит? Откинув полог, я сделала шаг вперед.
Огромный зеленый орк гигантской саблей ударил одного из караванщиков. Тот кое-как сумел принять удар на два скрещенных клинка, не позволив разрубить себя пополам, но ему в живот тут же прилетел камень, отбросив человека на несколько метров назад, так что он повалил одну из палаток. На орка немедленно налетели еще несколько людей с оружием, завязался бой.
Я замерла испуганным оленем в свете фар. Звенела сталь, кричали люди, рычали орки, падали на песок раненые и убитые, горели палатки лагеря. Мой взгляд сам собой выхватывал из окружающего хаоса то испачканный в чем-то кленок; то победный рык орка, поднимающего над головой тело одного из защитников каравана. Люди отбивались мечами, кто-то – магией, но, несмотря на численное преимущество, не выглядели победителями. Я попятилась, не зная, что делать.
Огненный шар с шипением пролетел мимо и врезался в одну из соседних палаток, колдовское пламя принялось пожирать ткань, и я в ужасе шарахнулась в сторону. Нет, назад нельзя – палатка не убережет от опасности. И я побежала, куда глаза глядят, все время меняя направления, когда путь мне что-то преграждало. Скрещивались клинки прямо передо мною – и я прыгала влево, пылевой смерч, возникший из ниоткуда, отбросил орка назад с такой силой, что он завалил большой шатер – и я рванула вправо.
Я просто рвалась, не зная, куда. Иногда крылья чуть поднимали меня над землей, иногда не желали держать. Я то падала испуганно на колени, прикрывая голову от очередной опасности, то ползла, то вновь поднималась и рвалась куда-то… куда? Я не знала сама. Одной мне в этом мире не выжить – вокруг пустыня и, хоть я и вырвалась из шатра, осталась рабыней и в любой момент хозяин дернет меня за магический поводок. Но это осознавал разум, а эмоции гнали куда-то, прочь от этого ужаса, который я не была в состоянии даже осознать.
В очередной раз споткнувшись, я кубарем скатилась в низину и врезалась во что-то мягкое. И мокрое. Я подняла руку, и в отблесках пламени, увидела на ней кровь. Дернулась, пытаясь отползти, но взгляд зацепился за лежащую на песке полную руку, унизанную золотыми кольцами. Замерла, не веря. В голове не укладывалось происходящее. Этого не могло случиться. Неужели? Мне было необходимо увидеть своими глазами. Я подползла выше к голове покойника. В неровном свете зеленой луны и отблесках пожара я смогла разглядеть лицо. Распахнутые глаза его смотрели в небо, будто выражая удивление, что такое могло случиться.
Вот почему я смогла выйти из палатки – мой хозяин умер.
Я истерически захихикала.
Свободна! Я свободна! Я могу бежать куда угодно!
Неожиданно резкий рывок за крылья вырвал у меня стон боли. Огромный орк поднял меня над землей, словно котенка за шкирку, и, держа на вытянутой руке, разглядывал словно диковинную зверушку. А потом, подумав, обхватил второй рукой за горло. Я в панике вцепилась в его руку, царапая, но он этого, казалось, не замечал.
«Помогите! Помогите мне!» – хрипела я, но некому было откликнуться.
За неделю до этого.
Хлопнув дверью, я рухнула на стул перед туалетным столиком и вцепилась себе в волосы. Нужно собраться, нужно что-то сделать. Это работа, просто работа. Посмотрела на себя в зеркало. Хотелось прикусить губу или погрызть ногти, но нельзя позволить испортить макияж и маникюр. Я зажмурилась и дернула себя за светлые волосы, приводя в чувства. Вдох-выдох, вдох-выдох. Я вновь посмотрела себе в глаза в зеркале и мысленно велела собраться.
Как всегда, помог телефон. Я зашла в свой профиль в соцсетях и улыбнулась. Несколько миллионов подписчиков, тысячи признаний в любви в директе и комментариях к постам. Я пролистывала их с улыбкой: «Мы любим тебя», «Ты все делаешь правильно», «Я хочу быть на твоем месте», – говорили они, возвращая мне привычную уверенность. Да, надо просто дописать последний урок, и закрыть на этом тему.
Взгляд наткнулся на критический комментарий: «Очередной курс. Не ожидала от Окси такого. Отписка!» Я помрачнела, нервно отбросила телефон, вцепилась пальцами в волосы, но потом опомнилась, взялась за расческу, пытаясь хоть так привести себя в порядок. Когда в эмоциях непорядок, нужно хотя бы создать видимость благополучия.
Когда несколько месяцев назад мы организовывали благотворительную акцию со сбором средств в пользу детского хосписа, тоже были разные психи, которые писали, что это только пиар. Но тогда я точно знала, что делаю доброе дело: подтянула связи в бизнес-кругах, подключила пиар, скинулись подписчики, и получилось собрать хорошую сумму. После дня, проведенного в хосписе, я неделю просыпалась по ночам в слезах. Но это было хорошее дело, правильное, я была в этом уверена.
А сейчас – совсем нет. И я психовала, истерила, срывалась на операторе, но остановить съемки не могла…
– Оксана, ну, что ты устроила?! – Артурчик, любимый муж, вошел в комнату без стука. – Ты нам съемки срываешь, сроки горят, ты это понимаешь? Хватит стервозность свою включать и на всех кидаться, как собака. Маринку вон до слез довела.
– Ей полезно, чтобы не лезла со своим ценным мнением, – мрачно произнесла я. Хотелось рычать и придираться к мелочам, но не заканчивать этот чертов курс. – Ее работа простая: подай-принеси-приберись, а не вякай, она здесь не стилист, чтобы мой костюм критиковать, – я раздраженно сбросила с плеч дурацкий пиджак, который меня полнил. Нет, не дурацкий, один из любимых, я покупала его в Париже, но сейчас меня бесило абсолютно все. – Трется возле тебя все время, а работу свою не делает.
– Ты что, ревнуешь? – усмехнулся он самодовольно.
Не стала отвечать, а предпочла перевести тему:
– Ты не видишь, что у нас сегодня получается? Они вон свет криво выставили, что у меня все лицо в рытвинах, и картинка дерьмо, и вообще!..
– А ты двух слов произнести не можешь, сценарий не в состоянии выучить, так что чья бы корова мычала, – хмыкнул Артур. – Так что нечего на других орать, когда и сама хороша. – Он небрежно шлепнул ладонью по столу. – Ладно. Проехали-забыли, – он начал разминать мне плечи и шею. Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться. – Давай уже соберись и доделай свою работу. Дочитай хоть что-нибудь, хоть как-нибудь, хоть с листа, если так сложно, просто чтобы монтажеру было из чего собрать…
– Я не буду выдавать какую-то дрянь, я тебе уже говорила, – возмутилась я, но из зеркала на меня уже смотрела не решительная бизнес-леди, а обиженный ребенок. Артурчик всегда так на меня действовал.
