Пассажирский космический корабль отдавал холодом металла. И хотя система климат-контроля работала исправно, мне казалось, что здесь было удручающе холодно. Я смотрела в иллюминатор на то, как от меня отдалялась Земля.
Наша семья была одной из последних, кто покидал родную планету. Мой папа был важной шишкой в России, и когда все правительство покинуло бесперспективную планету, а жителям посоветовало сделать то же самое, он оставался на месте. Ну, и мы вместе с ним. Не знаю, зачем – делать там было уже нечего. Мама паниковала, а папа ссылался на свои принципы. Мол, нельзя бросать тонущий корабль, мы же не крысы. Представляете?!
На самом деле, он когда-то давно (лет тридцать назад) вычитал в какой-то газете, что Земля «ходит кругами» – в том плане, что глобальное потепление сменяется глобальным похолоданием, одни водоемы пересыхают, на их месте потом появляются новые, и якобы нынешние катаклизмы обернутся новым расцветом.
Наверное, когда тот ученый написал свою статью, так и было. Вот только человечество угробило планету, будем честны. Последние годы мы ходили по улицам только в специально разработанных костюмах и респираторах с воздушной системой. Выходить из дома больше, чем на пять часов, было невозможно, так как кислород в баллоне заканчивался, а баллон большего объема на спине было не унести. Зелень давно заменили декорации. Но честное слово, это были мои родные декорации! Я буду скучать по ним всю жизнь… По крайней мере, тогда, на корабле, мне именно так казалось.
Сейчас я вспоминаю, как провожала взглядом Землю 1, как обмельчавшие голубые океаны, серые застройки городов с островками искусственной, но такой яркой зелени становились все мельче, как мне хотелось плакать, что я больше не пройдусь по любимым улицам, и думаю, какой же глупой я была. Надо было наслаждаться свободой передвижения в домашней одежде по кораблю, который нес меня в светлое будущее.
Мне было семнадцать, и я никогда не переезжала даже в другой дом, а теперь летела на другую планету. С ума сойти просто!
Просиживая штаны на родной планете, папа упустил место на Земле 2.0, куда улетели все наши высокопоставленные знакомые, на Сигме проводились какие-то адаптационные работы, потому что сразу заселяться туда было нельзя, ну а Нью Гелиос тогда еще не открыли даже. Но ему предложили хорошую должность в армии Зари – это такая небольшая планета, заселенная нашими соотечественниками. Ну, хоть новые языки учить не придется!
За последние двадцать лет человечество освоило несколько планет земного типа (это такие планеты, на которых уже можно жить – сразу или после небольшой подготовки, ну, это и так понятно, да?) и успешно отстраивало города. Не скрою, хоть я и грустила по дому, мне было интересно, как устроена жизнь на других «землях».
– Аллюзия! – казалось, звонкий голос мамы пронзил весь космос, а не только мою каюту.
Я аж подскочила. Да, моя немножко сумасшедшая мама-филолог зачем-то назвала меня Аллюзией. И почему папа ни слова не возразил?..
– Да мам! Не называй меня так! Можно просто Люся?
– Фи, как простецки! – скривилась мама. – Ты что тут делаешь?
Она присела на мою кровать, с позволения так назвать металлическую полку с матрацем. Я повернулась к ней.
– С домом прощаюсь, – ответила я. – Что тут еще делать? Я не знаю.
– Да хоть бы книжку почитала или в гостиную вышла.
– А там чего?
– Да ничего, всего лишь люди, – съязвила мама. – Кино какое-то показывают.
– Как в больнице в холле, – ответила я, вспоминая, как мне три дня сращивали перелом руки в госпитале, и как у голографического проектора и кулера по вечерам всегда собиралось пол-отделения.
– Дочур, ну я понимаю, что ты грустишь, но это непродуктивно, – сочувственно протянула мама. – Хоть бы познакомилась с кем. Мы летим с нашими будущими соседями. Завела бы друзей уже на подлете.
Я посмотрела на мамину натянутую напомаженную улыбку и вдруг расплакалась. Все мои школьные друзья давно переехали на Землю 2.0, мы уже почти не переписывались, а Ванька, который мне безумно нравился, хоть и был одним из немногих, поселившихся на Заре, уже вообще не писал мне. Только видосики постил в свой блог, а я… Что я? Вот, лечу на самую дальнюю планету с кучкой незнакомцев.
– Ладно, посиди тут, – отстала мама. – Но к ужину жду в столовой, – не совсем отстала, да.
Что ж, пришлось надеть штаны поприличнее. Вспомнила совет маминой подруги: «Наряжайся, когда нет настроения и вообще кажется, что все плохо. Я всегда так делаю». Я так тогда удивилась: «Но наряжаться же хочется, когда настроение есть». А она сказала: «Вот именно, когда все хорошо, ты и так светишься. А когда ты никакая, надо сделать усилие, чтобы привести себя в порядок, искусственно вытащить себя из негатива за волосы». Подумала, заплела русу косу, надела майку посимпатичнее. Все, пойдет! Причесалась – уже приличная. Эх, молодость!..
В коридоре я столкнулась с долговязым светло-рыжим, почти белобрысым мальчишкой. Я была настолько вся в своих мыслях, что не ожидала встретить кого-то, и налетела на парнишку, сама удивившись этому.
– Ой, извини… – пролепетала.
– Да ничего, – улыбнулся он. – Ты в столовку?
– Ну да, время ж ужина.
– Ну, пошли вместе. Я Иннокентий, можно Кеша. А ты?
– А я Люся, и полное имя я тебе не скажу, – засмущалась я, мысленно в очередной раз «благодаря» мамину фантазию.
– Ну, как скажешь, – ухмыльнулся парень.
С полминуты мы молча шли, а потом он спросил:
– Нет, правда, ты Людмила? Люды обычно не любят, когда их Люсями называют.
– И много ты Люсь встречал? – уклончиво спросила я.
– Не очень, – признался он. – Ловко ж ты уходишь от вопросов.
– Я такая.
Вот мы и дошли до дверей столовой. Кеша галантно приоткрыл передо мной створку, и я зашла внутрь. Столовая пассажирского корабля была очень просторной, с большим окном в космос в форме квадрата со скругленными углами и длинными скучными столами. Я попрощалась с новым знакомым и пошла за стол к родителям, а тот направился в другую сторону.
– О, Люся уже познакомилась с кем-то, – с улыбкой сказала мама.
Папа смерил суровым взглядом меня и затем Кешу, который сел за стол с другими ребятами и каким-то взрослым мужчиной.
– Столкнулись в коридоре, – сказала я.
– И кто этот мальчик? – не унималась мама.
– А мне почем знать? Зовут Иннокентий, больше ничего узнать не успела, – ответила я.
– Ну и имечко, – фыркнула мама, – такое устаревшее. Кто так сейчас детей называет?
– Кто бы говорил, – закатила глаза я. – Мое имя – вообще не имя, а термин.
