Петр Алексеевич понедельники не любил, потому как ничего хорошего в них не случалось. Вот и сейчас неотложные дела заставили его променять уютное кресло в собственном кабинете издательского дома в Москве на неприглядный двухэтажный особняк. Особняк этот никакого доверия не внушал, наоборот, всем своим видом отпугивал незваных гостей. Мрачные тени, скрытые за окнами, будто бы шептали: «Проваливай, толстяк, пока цел». Да, в фантазиях Петра Алексеевича привидения не только пугали, но и обзывались.
Вот только иных вариантов ему не предоставили. Прошлым утром директору издательства вдруг понадобился писатель по фамилии Райт. И отыскать его выпала честь именно Петру Алексеевичу, с чем, собственно, он был не согласен, но сказать ничего против не смел.
Время поджимало. Писателя следовало найти не позднее вечера. А тот, как назло, еще и не сидел на месте. И вот уже время приближалось к семи, поясница и больные суставы ныли от возмущения – давно их обладатель столько не ходил, а писатель не пойми где.
И этот мрачный особняк – последняя надежда Петра Алексеевича. Иначе никакого уютного кресла в собственном кабинете. Директор этого не сказал, но Петр Алексеевич прекрасно умел различать его тон.
На первом этаже главного редактора встретила безмолвная старушка. Она вручила ему голую свечу, даже не удосужившись хоть как-то защитить руки от капающего воска, и молча указала сухим пальцем на второй этаж. Иной жительница обветшалого дома и не могла быть. И хотя возраст приближался к пятидесяти годам, в нечистую силу он продолжал верить. Потому шел осторожно, держа свечу прямо перед собой, чтобы та отгоняла от него пугающую пустоту. При этом самой темноты он не боялся. Но страшило то, что могло в ней прятаться.
От таких мыслей Петр Алексеевич поежился и ускорил шаг. Пламя свечи дрогнуло. Чтобы спасти огонек, он закрыл его ладонью, но быстрый жест вызвал поток воздуха, который легко задул свечу.
Тьма застала его врасплох. Он стоял посередине лестницы, ведущей на второй этаж, и не знал, как поступить. Вернуться к старухе или продолжить путь в полной темноте. Колени намекнули ему, что еще раз спускать и поднимать пухлое тельце они не в состоянии, поэтому Петр Алексеевич вздохнул, перекрестился и продолжил путь.
К счастью, дальняя дверь на втором этаже была приоткрыта. Из нее тонкой струйкой лился слабый, но спасительный свет. Старший редактор бросился к нему. В тот же момент дверь открылась полностью и на пороге возник молодой мужчина.
Привыкшие к темноте глаза Петра Алексеевича не сразу разобрали детали. По мере того как зрачки сужались, его взору открылась внешность человека. Аккуратно зачесанные назад волосы, стриженная углом бородка, тонкие усики и густые брови, сведенные к переносице.
– Вы кто? – спросил мужчина, и, не дожидаясь ответа, схватил Петра Алексеевича за грудки и втащил в комнату.
Помещение кардинально отличалось от мрачного дома. Комнату наполнял мягкий свет от десятка свечей вокруг. Они были разного размера: широкие стояли на блюдцах, узкие и длинные горели в канделябрах. Свечи не только давали свет, но и наполняли комнату сладковатым ароматом.
У стола ждали своих посетителей четыре деревянных стула с мягкими подушечками на сиденье.
Чудная картинка настолько захватила внимание Петра Алексеевича, что он забыл про вопрос. Теперь, когда они стояли в светлой комнате, было видно, что глаза молодого человека подведены черным углем.
Он с интересом изучал Петра Алексеевича.
– Вы явно не тот, кого я жду, но и не полицмейстер, – начал молодой человек свои размышления вслух. – Тогда как вы оказались в этом месте, если о нем знало не больше четырех человек?
– Мне нужен писатель Николас Райт, и у меня есть все основания полагать, что он находится здесь! – Петр Алексеевич вспомнил, кем является, и голос стал тверже.
Мужчина нахмурился.
– Как вы это узнали?
– В доме, который мне указали как адрес проживания писателя, милая девушка вручила записку с точными указаниями, где его искать.
Новость расстроила незнакомца с крашеными глазами, но он не показал этого.
– Я надеюсь, вы догадались сообщить той девушке, что записка адресована не вам, и не взяли ее.
– Конечно! – возмутился Петр Алексеевич, при этом с трудом сдержал правую руку, которая дернулась к внутреннему карману пиджака с запиской.
Этого мимолетного жеста хватило, чтобы собеседник понял обман.
– Писатель, которого вы ищите, – это я, – спокойно сказал молодой человек, – но ваша ложь подвергает нас опасности.
Старший редактор не успел обрадоваться своей маленькой победе, как поддался переживаниям.
– Почему же это?
– Записка предназначалась участковому полицейскому, потому что через несколько минут сюда явится преступник, которого следует арестовать.
Холодок пробежал по спине.
– И что же нам делать? – взволнованно спросил Петр Алексеевич.
– У вас есть оружие?
– Нет! Мое оружие – это перо! – ответил редактор.
– Славно, тогда по моей команде защекочете негодяя до смерти. – На лице писателя мелькнула улыбка.
– Вы меня разыгрываете? – стараясь выглядеть уверенно, спросил Петр Алексеевич.
Николас не ответил, он посмотрел на поясные часы и снова нахмурился.
– Времени нет, – сказал писатель, схватив редактора за плечи, – вам придется спрятаться в шкафу и по моей команде выйти с грозным видом.
– Я не могу, – начал пыхтеть Петр Алексеевич, – да и не помещусь я в этот шкаф.
Несмотря на то что выбранный шкаф подходил незваному гостю по высоте, по объему он был куда меньше, чем сам редактор. Так что одна дверца никак не закрывалась. Как ни давил Николас, она пружинила в ответ.
– Втяните живот, – сказал Николас.
Петр Алексеевич послушался, и дверь закрылась.
Запертый в шкафу редактор поддался легкой панике. Слишком тесное пространство давило на него. Нормально дышать запрещено, иначе его живот угрожал открыть дверь. Но радовала приличная щель между дверцами старого шкафа. Сквозь нее проникал успокаивающий свет и виделся стол, за который сел писатель.
К нему вернулся прежний образ: сдвинутые к переносице брови, сложенные перед собой руки. В такой позе Николас ждал гостей.
Еще три стула, подумал Петр Алексеевич и представил трех карикатурных разбойников с ножами в зубах и шрамами через все лицо. Если такие зайдут, то он не выйдет из шкафа, какой бы сигнал писатель ему ни послал. Да и бог с ним. Тем более последняя книга его не повторила успеха прошлых работ. Так что они в издательстве найдут кого-нибудь более талантливого. И не такого странного, это уж точно.
Но, вопреки ожиданиям Петра Алексеевича, первым гостем оказалась милая дама, облаченная во все черное. Следом вошел круглолицый мужчина. Сквозь щель возраст не угадывался, но Петр Алексеевич предположил, что ему не больше сорока. Настораживал только третий гость. Остроносый, с длинной бородой и смуглой кожей. Появившись в комнате, он впился глазами в писателя и не сводил их, даже когда сел за стол.
