Рождаются горы, чтоб в прах обратиться,
рождаются реки, чтоб в море пропасть,
для неба рождаются быстрые птицы,
но всё попадает в бездонную пасть.
И время, и время – дракон ненасытный,
всех нас, пожирая, разинувши пасть,
всё может решить за момент, за единый,
остаться в веках или сразу пропасть.
Лишь тот промежуток, что жизнью зовётся,
отпущен нам в лавке суровой судьбы.
На землю сухую пусть дождик прольётся,
чтоб всем нам хватило тепла и борьбы.
Судьба выбирает того, кто страдает,
страдает за тех, кто идёт позади.
И часто кровавую дань собирает,
взыскав у того, кто идёт впереди.
Гулко звучат шаги в бесконечном пустом каменном тоннеле, что ведёт во дворец Повелителей. Не самый лучший путь, скажу я вам, но всё же лучше, чем пробираться по поверхности в самый разгар лютой зимы, когда царствует невыносимая стужа, а все пути завалены непроходимыми снегами. Нет уж, увольте от такой романтики.
Когда-то путь под горой был очень оживлённым местом, где вам вряд ли угрожало одиночество. Ярко освещённый множеством светильников, он представлял собой своеобразный центральный проспект древней столицы, где можно было встретить как важного вельможу, одетого в роскошное платье, так и простолюдина в более чем скромной одежде.
Вырубленный в монолитной скале в незапамятные времена, чуть ли не раньше возникновения империи, тоннель этот был облицован полированными плитами чёрного диабаза, которые ярко блестели в свете горящих светильников. В стенах его было вырублено множество ниш, которые исполняли роль маленьких лавочек, ресторанчиков и ателье, где желающему предлагалось всё, что душе угодно, в зависимости от величины его кошелька. Когда-то путь под горой был любимым местом прогулок горожан.
Прошло каких-то пять лет, и вот я иду в полном одиночестве по слабоосвещённому коридору, никого не встречая на своём пути, лишь гулко отзываются мои шаги по каменным плитам.
Тишина и полумрак, царящие в тоннеле, сами по себе, меня не страшили, однако, когда помнишь лучшие времена, поневоле запустение, царящее вокруг, не улучшает настроение. А у меня и без того настроение было хуже не куда.
Я не был здесь уже пять лет, с тех самых пор, когда бежали от гнева отца мои старшие братья. По правде говоря, я и сам тогда еле ноги унёс и то, только потому, что меня в своё время хорошо обучили Искусству Мудрости. С тех пор я не терял времени даром и все эти пять лет занимался Искусством Мудрости, как раб на галерах. Скажу без лишней скромности, что в этом деле я преуспел. Именно тогда и возник у меня замысел небывалого заклинания.
Встреча, ради которой я и шёл во дворец, не предвещала мне ничего хорошего, но она была нужна, ибо являлась краеугольным камнем в задуманном. Кроме того я всегда очень хотел посмотреть на женщину, которая тридцать лет назад дала мне возможность жить на белом свете. Короче, я очень хотел и в то же время боялся увидеть собственную мать, которую я никогда не видел.
Сегодня мне исполнилось ровно тридцать лет, и я вправе просить аудиенцию у Повелительницы, которая и была моей матерью. Такие порядки в семье Повелителей империи – тёплые родственные чувства здесь противопоказаны. Поэтому младший отпрыск царствующих Повелителей мог рассчитывать на встречу с собственной матерью только спустя тридцать лет после рождения. Не скажу, что бы я очень уж желал этой встречи, но именно на неё у меня был основной расчёт.
До начала аудиенции оставалось ещё два часа, поэтому я не спешил и брёл по тоннелю, как говориться, нога за ногу. Я вспоминал, тем более было чего вспомнить. Однако Искусство во мне никогда не теряло бдительности и это неоднократно спасало мне жизнь, спасло и в этот раз. Мгновенно брошенное заклятие ещё в воздухе сожгло стрелу, выпущенную в меня неизвестным мне стрелком. Очень многообещающее начало.
Реакция, как всегда, сработала предельно точно; две другие стрелы не успели оторваться от тетивы, а тело уже распласталось в воздухе, пальцы правой руки сами собой сложились в жест атаки и в тоннеле передо мной вспыхнул и тут же погас яростный огонь. Я успел уловить несколько коротких полных предсмертного ужаса воплей. Путь был свободен, и я последовал дальше, стараясь не наступить на закопчённый участок мостовой.
Во мне бушевал гнев, стремясь вырваться наружу неудержимой лавиной ярости. Что ни говори, а это наша родовая черта, с которой я многие годы борюсь с переменным успехом и, в общем-то, справляюсь, хотя на это требуется некоторое время. Правда иной раз очень хочется не сдерживаться, особенно когда сталкиваешься с таким явным вероломством, как только что. Сделав над собой усилие, мне удалось подавить гнев и обрести очень нужное сейчас равновесие.
Ну вот, игра началась, и мне выпало играть чёрными. Первый ход сделан и у меня развязаны руки. Время терпит, поэтому не будем спешить. Посмотрим, какова будет реакция на мой удар. Вряд ли они всерьёз рассчитывали так быстро покончить со мной. Скорее всего, это с одной стороны был вызов, а с другой проверка моих возможностей. Господи, неужели серая немощь проникла и сюда – в самое сердце империи, поразив, при этом, разум моих противников? Как бы ни желал я поражения врагам моим, гибели Родины, тем более, от серой немощи, я никак не хотел и ради её блага готов был примириться даже с моими врагами.
В глубоком раздумье продолжал я свой путь. Не знаю, что ждёт меня в конце этого пути – славная победа или позорный конец и есть ли конец у этого пути. Это уже не важно. Теперь есть только игра, а всё остальное до поры не имеет значения.
Ты далеко зашёл сквозь синие просторы.
Куда торишь ты путь, и есть ли где предел?
быть может, впереди шкатулка ждёт пандоры,
а может позади лишь цепь ненужных дел?
Предела нет, но есть конец, конечно,
а может за концом ждёт новый поворот.
так вышло, под луной, увы, ничто не вечно,
и снова путь пролёг до неба от ворот.
И этот путь для нас судьбою был проложен.
пройти его сумей, чтоб не было потерь.
Чтоб никогда клинок не покидал бы ножен,
чтоб чист был пред собой, таким же, как теперь.
А если вдруг с тобой случится неудача,
вдруг станет, скучен путь, жизнь станет не мила,
на выпады судьбы всегда найдётся сдача,
такими уж на свет нас мама родила.
Глава 1. РОЖДЕНИЕ ДРАКОНА.
Дворец Повелителей некогда мощного, а ныне, доживающего остатки отпущенного ему времени государства, был, как всегда, мрачен и тих. Редкие в это время придворные передвигались совершенно бесшумно. Время от времени тишину нарушали чёткие шаги сменяющихся караульных да порывы ветра, что периодически завывали в каминных трубах. Был первый весенний месяц, который в этих местах отличался частыми снежными бурями. До настоящей весны с её обилием талых вод было ещё далеко.
