Почему я решился написать о последних днях своей матери?
Старость представлялась мне благообразной, мудрой.
И вот на моих глазах угасает родная мать, которую, казалось, я знал едва ли не лучше ее самой.
Реальность перечеркнула самые смелые представления. Те душевные страдания, которые пережил я, моя семья при каждодневном общении с родным человеком, с трудом поддаются переосмыслению.
В преданиях многих народов мира более молодые, а следовательно, более жизнеспособные люди сталкивают своих стариков со скалы, топят их в воде, убивают дубиной по голове, живыми уносят на лубках в лес; словом, всеми способами избавляются от них. Оказывается, старый бессильный человек во все времена был в тягость семье, роду.
Тонкий знаток человеческой души Мишель Монтень в книге «Опыты» к порокам старости отнес лживость, притворство, жадность, прожорливость, вороватость, неряшливость.
После всего случившегося на моих глазах с ним трудно не согласиться, и не стоит обольщаться по поводу собственной старости. Это во-первых.
Мне казалось, что человек, доживший до глубокой старости, в конце концов устает от жизни и на последнем этапе Смерть – желанная ему Гостья. Нет и еще раз нет!
Человек – Дитя Природы, он до последнего дыханья страстно цепляется за жизнь, если, конечно, его дыханье не отравлено винными парами, наркотиками, тяжелыми психическими расстройствами. Так устроена наша сущность. В том нет ничего противоестественного. Как раз в попытке задержаться на белом свете заложено здоровое начало ЧЕЛОВЕКА.
И еще безумно хочется укрепить память о своей маме. Ведь «там, где память, смерти нет». В своих воспоминаниях поставить рядом с мамой самых близких ее подруг Настю Силину, Раю Шишалову. С ними мама никогда не прерывала дружбы, и их до конца жизни маме не хватало, потому что подруги умерли гораздо раньше. Она часто вспоминала о них, особенно в последние дни жизни.
Эти несколько последних лет не вправе бросить тень на мамину жизнь, полную мужественных поступков и решений. Испытаний, выпавших на мамину долю, хватило бы не на одного человека. Приведу лишь один пример материнского самопожертвования и любви. В далеком теперь 1988 году, узнав, что ее старший сын, проживавший в то время в г. Горьком (Нижний Новгород), ушел из семьи, живет где попало, спивается, мать без раздумий кинулась спасать его. Нашла, оторвала сына от криминальных дружков, привезла домой. Потом 20 лет до самой его смерти кормила, обстирывала, заставляла работать, в надежде, что старший сын возьмет себя в руки.
Сильная духом, мать вынесла все испытания, посланные Судьбой. Трудно представить, что она пережила, когда одна растила троих сыновей, подняла их на ноги, а затем двоих из них потеряла. Скажите на милость, какой разум не помутится после этого? Но даже незадолго до смерти в проблесках ее памяти всегда угадывалось не навредить своему последнему сыну.
Эти несколько лет тесного общения с ней заставили переосмыслить прожитое. Существует ли бог на свете, такой, каким его представляет большинство людей? Я стал задаваться таким вопросом. Не знаю, что и сказать. Государство под названием СССР воспитывало своих граждан атеистами, и материя для меня первична. И все же некий неразгаданный Вселенский Разум, некий Феномен, определяющий наши судьбы, существует. Так, по крайней мере, мне показалось.
Надеюсь, что описанные здесь события, переживания, связанные с ними, послужат читателю не бесполезным уроком в преодолении возникающих трудностей на жизненном пути.
Итак.
Май
Звонила мама. Она разговаривала с Ниной, я был на работе. Нина рассказала, что мать поздравила меня с днем рождения. Сначала я удивился. Она ошиблась на два месяца. Впервые мама забыла дату рождения своего младшего сына. От этой мысли я едва сдержал слезы. Оказывается, даже материнская память способна забывать своих детей.
Декабрь
С младшим сыном мы собирались навестить маму в П-ре, заодно там порыбачить. Люблю зимнюю рыбалку, особенно на реке Суне. По пути мы планировали забрать из дома-интерната старшего брата Александра и оставить его на Новый год у матери. Все веселей им вдвоем будет.
Я обещал это брату при последней нашей встрече. Еще обещал постричь его. Вместо этого пришлось срочно организовывать похороны. Из дома-интерната по телефону сообщили, что Саша умер. И была первая мысль: «Бедная мама! Как она переживет смерть второго сына».
Вечером мы привезли тело в П-ро. Никто из друзей брата не помог в похоронах, даже не пришли на могилу проститься с ним. Вспомнилось мамино «у тебя не друзья, а собутыльники». Оказалась права.
Сидя у гроба, мама весь вечер проплакала. Ночью я заглянул в комнату. Сжавшись в комочек, она дремала возле гроба. Я боялся, что у нее остановится сердце. Бог миловал. Утром мама снова плакала. Воскресным днем брата похоронили, и мама стала путать события. Временами ей казалось, что ее Саша куда-то вышел, но скоро вернется. Тогда беспокойство в ее глазах наполнялось искорками надежды. Старший брат с детства был заводила и тот еще драчун. Мать всю жизнь за него боялась – и не напрасно.
В 57 лет брат несколько раз повторил:
– После шестидесяти лет жить дальше не хочу.
– Бравада, – думал я. – Во первых, ни один человек на свете не знает, сколько ему отпущено, а брат не похож на самоубийцу.
Так думал я тогда.
Брат умер в отмеренные себе 60 лет, и мне с того дня кажется, что в своем выборе он оказался сильнее бога.
На другой после похорон день мы навестили тетю Зину, последнюю мамину подружку с первых послевоенных лет переселения в Карелию по оргнабору. Так захотела мама. Тетя Зина жила в малюсеньком домике, в котором я никогда не бывал. Удивительно! Она, горожанка, переселившись в поселок, долго держала корову, кур. Когда я постучал в дверь и хотел войти в ее домик, из приоткрывшейся двери неожиданно на крыльцо выскочил здоровенный черный пес. Он оскалил клыки и злобно зарычал на меня. Я инстинктивно выбросил вперед руки, готовясь к нападению, но пес проскочил мимо и с остервенением набросился на маму, стоявшую сзади. Не ожидавшая нападения, мама неумело отстранялась от злобной твари. Я с трудом отогнал пса. С маминой кисти потекла кровь. Растерянные, мы вошли в домик тети Зины. В нос ударил запах пойла, приготовленного, должно быть, для скотины. Я огляделся. На чердак, подобие мансарды, вела некрашеная деревянная лестница с широкими ступенями. Там селилась старшая дочь, навещавшая тетю Зину в летнюю пору. Тяжелый запах и неухоженность царили в квартирке. Вот и все, что запомнилось тогда. Меня беспокоила мамина рука. В доме не нашлось бинта. Тогда я сбегал в машину за аптечкой, забинтовал ей руку. Тетя Зина все извинялась, затем суетливо взялась за кошелку:
