Я часто думаю, почему я не такой, как папа. Наверное, я мутант, или болен какой-то экзотической болезнью… Или что-то плохое случилось со мной в детстве, чего я напрочь не помню, но что непоправимо изменило мою последующую жизнь…
Начать с того, что я не могу говорить. Представьте, я знаю все слова, я даже произношу их мысленно, при этом, как ни стараюсь, не могу издать ни звука. Вы только не подумайте, что я глупец или лентяй! Я много раз пытался выговорить то, что так непринужденно произносит мой отец. И каждый раз фиаско. Обидно, ей богу!
Но я не прекращаю стараний, учусь говорить днем и ночью, даже если я сильно расстроен или устал. Как только я произнесу свою первую фразу, случится нечто крайне важное. Мой папа, наконец-то, меня заметит, я стану для него интересен.
А пока что, увы, я для папы никто. Почему я в этом уверен? Да потому, что слышу не только папину речь, но и папины мысли. Вот только я его мысли слышу, а он мои почему-то нет. Отец обо мне вспоминает крайне редко, словно я и не сын ему вовсе. И если сложить все папины мысли в большущий шкаф, то для меня в нем найдется лишь мелкая полочка.
И что же лежит на этой несчастной полочке? Да ничего хорошего! Папины мысли о том, какой я никчемный и несуразный, какой безмозглый и беспомощный. Он даже играть со мной не хочет – зачем на безмозглого время тратить?! Даже на улицу меня не выпускает!
Вот и слоняюсь по дому, как старое привидение, не знаю, чем бы таким заняться. Часами разглядываю пейзаж за окном, да только он почти не меняется. Ну, разве что дождик пойдет, или белка по дереву запрыгает, или птичка споет свою глупую песенку… Скучно.
Подолгу смотрю папин телик в гостиной, запоминая все, что в нем происходит. Но с теликом есть одна проблема – я не могу его включить. Тут нужен четкий и звучный голос: называешь то, что хочешь смотреть, и смотри хоть до самого утра! Но я пока безголосый, и мне приходится ждать, пока телик кто-нибудь включит.
Обычно это делает папа, гораздо реже – тетя Оля, и крайне редко – дядя Миша. Как только включают телик, я сразу тут как тут. Смотрю передачи вместе с ними, но выбирают, что смотреть, всегда они.
Порой они уходят, забывая выключить телик, и тогда я смотрю его один. И пусть я многого пока не понимаю, но с каждым днем мои знания ширятся, а словарный запас растет. Жаль, что папа об этом не знает.
Еще я люблю наблюдать за папой. Папа у меня очень умный, он понимает все, что в телике творится.
Вот, бегают по полю люди за ярким круглым предметом. Предмет называется «мяч», и купить его можно в любом магазине. Для меня их действия бессмысленны, а для папы очень даже интересны. Почему-то он за них переживает (не за всех, а лишь за тех, кто в лиловом) и даже мысленно и вслух их подгоняет.
А у меня – сплошные вопросы. Почему он волнуется лишь за лиловых, ведь другие, вроде бы, ничем не хуже? Зачем им всем понадобился мяч – предмет ничем не примечательный, ну, разве что раскраска красивая? И если уж им так его хочется, то почему бы людям на трибунах не помочь бедолагам: купить побольше мячей в магазине, чтобы на всех бегунов хватило. И бегать бы зря не пришлось!
Но, к счастью, папе нравятся не только бегуны за мячом. Еще он любит передачи о природе, и я их охотно смотрю вместе с ним.
Какая же разная эта природа! Один из ее вариантов я ежедневно вижу за нашими окнами, а все остальные можно увидеть в телике. Цепочки заснеженных гор, что упираются горбами прямо в небо, цветущие межгорные долины, зеленые равнины, пустыни из пурпурного и черного песка, лазурные и бурые моря, бурные реки с водопадами, деревья самых разных форм и размеров, ну и, конечно, всевозможных зверюг.
Зверюги бывают огромными и крошечными, глупыми и весьма сообразительными, они могут бегать, плавать и ползать, а еще они могут летать. Смотреть на них всегда безумно интересно, но в телике есть кое-что получше. Это – фильмы на разные темы с живыми актерами! Фильмы я люблю больше всех передач.
И дело даже не в том, что они напичканы информацией. В них присутствует нечто вроде волшебства. Они заставляют кого-то любить, а кого-то всерьез ненавидеть, и после них я часто сам не свой. И жалко бывает несчастных героев, и злишься частенько на них… Ну, нельзя же быть такими идиотами!
Мне бы обсудить все это с папой, но увы… Я же безголосый, как вы помните. Остается только слушать разговоры взрослых – папы с тетей Олей или с дядей Мишей.
Что касается двух последних, то, признаюсь, они мне не очень-то нравятся. Да и за что их любить-то? Сколько я себя помню, ни разу не слышал от них ни единого доброго слова.
Но разница между ними все-таки есть.
Дядя Миша никогда не смотрит в мою сторону и всячески старается меня не замечать, а тетя Оля, похоже, ко мне присматривается. Она даже как-то меня потрогала – довольно странное ощущение, но все-таки знак внимания.
Еще они по-разному пахнут.
У тети Оли запах очень резкий, порой настолько резкий, что просто перехватывает дух. И этот запах называется – «духи»! Я раньше думал, что она так пахнет сама по себе, но все оказалось иначе.
Ее запах закрыт во флакончике, и она на себя его брызгает, а если забудет побрызгать, то почти ничем и не пахнет. Только зря она его все время брызгает! Ей кажется, что этот запах привлекает папу, но папе он совсем не нравится. Папа просто молчит, чтоб подружку свою не обидеть.
А дядя Миша духами не пользуется и, когда он приходит к нам в дом, то пахнет естественно. Но вскоре его запах меняется.
Все дело в том, что дядя Миша вместе с папой играют в очень странную игру. И называется она – «уговорить бутылочку».
Название игры – одно из многих выражений, смысл которых мне не понятен. Они же с папой просто пьют из бутылки, а вовсе ее не уговаривают! И обращаются всегда только друг к другу, и никогда к самой бутылке. Возможно, называя так игру, они хотят запутать тетю Олю, которая очень не любит, когда они пьют из высокой стеклянной бутылки. И в этом я с ней полностью согласен.
Игра с бутылкой очень странно на них действует: дядя Миша становится резким и злым, а папа – тихим и задумчивым. Процесс игры вроде бы прост – наливают и опрокидывают, снова наливают и снова опрокидывают, но есть в нем какой-то подвох. Чем чаще опрокидывают, тем сильнее они меняются, и то, как они меняются, меня немного пугает. Для себя-то я давно решил – никогда не буду «уговаривать» даже самые красивые бутылки. Ну, разве что меня попросит папа… Да только что-то мне подсказывает, что папа меня не попросит.
Дядя Миша заходит к нам раз или два в неделю, а тетя Оля, представьте, у нас живет.
