Глава 1
Тьма за горизонтом медленно отступала. Было ощущение, что это не потому, что наступал рассвет, а потому что они шли ей навстречу.
Кристина не дала координат. Не оставила карты. Была лишь как будто тонкая нить – идущая издалека. Лена чувствовала её как слабое напряжение в груди, как зов, не поддающийся логике. Иногда ей казалось, что они идут по кругу, но никто из них не сказал об этом вслух.
Юлия шагала молча, держа руки в карманах кожаной куртки. Иногда поглядывала на Крылова и Хромова. Те шли немного впереди, не разговаривая, будто оба снова вернулись в те времена, когда по утрам с коллегами пили крепкий чай в дежурке и разматывали дела, как нитки из старого клубка. Но теперь клубок был совсем другой.
– Ты знаешь полковника Талдыкина? – вдруг сказал Хромов, не оборачиваясь.
– Который уехал в Анапу и открыл там гостиницу? – Крылов усмехнулся. – Конечно. Сказал, что перестал видеть разницу между раскрытием реального преступления и улучшением показателей раскрываемости.
– Он был прав, – отозвался Хромов. – Мы и правда не видели.
Они шли вдоль чего-то, что раньше могло быть зданием – бетонные обломки, вросшие в землю. Небо было серым, будто с него стерли весь синий цвет. Место, куда они пришли, не имело названия. Но с каждой минутой все отчетливее было видно – именно здесь начинается Зеркальная Школа.
– Пришли, – тихо сказала Лена. Она смотрела на скол стены, как будто там было что-то важное. – С этого начинается. Не здание. Не вход. Чувство. Отражение.
– Смотри, – Юлия кивнула вперёд.
На их пути стоял мужчина. Среднего роста. В белой рубашке. Сильно постаревший, но с твёрдым взглядом. Он держал в руках папку с бумагами и не торопился подходить.
– Василич, – прошептал Крылов. – Живой, чёрт тебя подери.
Мужчина усмехнулся.
– А ты всё тот же, Крылов. Только плечи теперь ниже, а глаза – дальше.
Они обнялись. Коротко, крепко, как умеют только те, кто пережил нечто общее и непонятное для остальных.
– Степан Соколов, – представился мужчина остальным. – Но можете называть меня Василичем. Старое имя тут больше не работает. Как и многие другие вещи.
– Вы из Зеркальной Школы? – спросила Лена.
– Не совсем, – Соколов кивнул. – Я внутри неё. Но не из неё. Это важно. Я… сопровождаю тех, кто входит. И иногда – вытаскиваю тех, кто застрял.
Он провёл пальцем по воздуху. Пространство чуть дрогнуло. На мгновение перед ними возник коридор, длинный и сияющий. Как если бы мир на секунду отразил сам себя.
– Готовы? – спросил он.
Хромов оглянулся на Юлию и Лену. Потом – на Крылова. Все молча кивнули.
– Тогда не теряйтесь, – сказал Степан. – Здесь всё очень похоже на правду. Но ничего не является правдой. Даже вы.
И они вошли.
Они шли по коридору, который казался бесконечным. Стены были гладкие, без швов, покрытые чем-то похожим на темно-зеленое матовое стекло. Свет исходил не сверху, а из как будто из самого воздуха – ровный, без мерцания, без источника. Пространство не шумело, не дышало. Оно просто было.
– Здесь странно пахнет, – сказала Лена. – Не могу понять чем.
– Памятью, – отозвался Соколов. – Или тем, что от неё осталось.
Крылов коснулся стены пальцами. Поверхность отозвалась мягкой пульсацией, и вдруг на миг он увидел себя – не здесь, а там, в далёком кабинете участкового, в полумраке и одиночестве, как будто из зеркала на него посмотрел человек, которого он давно перестал вспоминать.
– У каждого здесь будет что-то своё, – сказал Василич. – Это Зеркальная Школа. Она учит тому, что ты скрываешь от себя самого. Воспоминаниям, которые ты бы хотел заменить другими.
– Значит, здесь нас ждёт экзамен? Типа ЕГЭ? – усмехнулся Хромов.
– Нет, – покачал головой Василич. – Тут вас никто не спрашивает. Здесь – только вы и ваше отражение.
Коридор начал разветвляться. Узкие коридоры уходили вбок, словно приглашая свернуть. В одном из таких они увидели женщину. Она стояла к ним спиной и смотрела в стену, будто ждала ответа. Когда Лена окликнула её, та не отреагировала. Только губы двигались – будто она шептала что-то самой себе, снова и снова.
– Кто это? – спросила Юлия.
– Та, кто осталась, – тихо сказал Василич. – Захотела быть услышанной, но не уточнила, кто будет её слушать. Теперь говорит в стену.
– Мы можем ей помочь?
– Не здесь. Здесь любое вмешательство делает только хуже. Это как трогать отражение в воде – подернется рябью и замутится.
Они пошли дальше. Пространство менялось. Стены исчезли, открылся зал, похожий на аудиторию. Десятки людей сидели за партами, глядя на доску, на которой не было ничего.
На возвышении перед доской стоял преподаватель. Молодой, в идеально выглаженном костюме. Его лицо было странным, не запоминающимся, черты лица будто ускользали от внимания. Он говорил быстро, уверенно. Но слова были… пустыми. Хромов прислушался – и понял: его речь была построена так, чтобы не вызывать вопросов. Только вызывать ощущение правильности.
– Он говорит о том, как правильно забывать, – сказал Соколов. – Здесь учат забывать сомнение. Учиться желанию. Ты хочешь – и тебе дают. Но не то, что нужно. А то, что легче всего представить.
– Это против правил Школы, – возмутилась Юлия. – Учитель никогда бы не допустил…
– Но это не его Школа, – резко возразил Степан Васильевич. – Здесь нет Учителя. Есть только отражения того, что люди хотят. А желания – плохие советчики.
Крылов вдруг почувствовал что-то, как будто позади него потянуло сквозняком. Он повернулся – и в дверном проёме увидел блондинку лет тридцати, одетую в строгий брючный костюм темно-красного цвета и черные туфли на высоких каблуках.
– Кристина.
Она стояла неподвижно, руки скрещены на груди, взгляд направлен на них. Без враждебности. Без радости. Просто – смотрела. Как зеркало, которое не выбирает, что показывать.
– Не надо, – сказал Соколов, будто прочитал его намерение.
– Я не собирался, – отозвался Крылов. – Я просто думал… она ведь знала, куда уйти. Она сама выбрала.
– Возможно, – сказал Соколов. – Возможно, её выбор был необходим. Чтобы вы оказались здесь.
Кристина исчезла, как только они сделали шаг в ее сторону.
– Она ещё будет появляться, – сказал Соколов. – Но не как враг. И не как союзник. Только как отражение.
– Тогда где же настоящая она? – спросила Лена.
– А ты уверена, что она когда-либо была настоящей? Она ведь родилась в Школе, в месте, где переплетаются реальности.
Ответа не было. Он и не требовался. Зеркальная Школа принимала их в себя – и уже начинала показывать главное: то, что каждый прятал от самого себя.
