Беспристрастного наблюдателя можно было бы и простить за утверждение, что в тот прекрасный весенний вечер в залах клуба «Олмак» собралось исключительно светское общество, единое в желании повеселиться от души. Юные леди, одетые с притворной застенчивостью в шелковые платья пастельных тонов, фланировали в окружении денди, облаченных в пышные одеяния. Озабоченные мамаши шептались, собравшись группками, каждая уверенная в том, что ее чадо затмевает всех остальных красотой и элегантностью. В общем, сцена представляла собой некоторый интерес для всякого, кто изучает человеческую натуру.
Молодой светловолосый джентльмен, однако, стоял в стороне. Хотя одет он был подобающим образом и с большим вкусом, казалось, что чувствовал он себя в этом окружении несколько стесненным. Он вежливо отвечал на приветствия многих знакомых, на лицах которых читалось удивление, что они видят его в таком месте.
Так или иначе, но почтенный Джордж Кастер пребывал в глубочайшей задумчивости, а в его голубых глазах плескалось беспокойство. С угасающей надеждой и ожиданием смотрел он на входную дверь зала. Было без десяти одиннадцать.
«Если Питер в ближайшие минуты не прибудет, то его сюда уже не пустят, – думал Джордж. – Эти надменные дамы не смягчили своих правил даже для героя Англии, его светлости герцога Веллингтонского, и конечно же не сделают исключения для Питера Огастеса Фробишера, седьмого графа Дарлстонского. Нет, не пустят, несмотря на его красоту и бесспорное обаяние. – Но тут же в голову ему пришло нечто более оптимистичное. – Если он не приедет, то и мне здесь делать нечего, и надо будет поискать развлечений где-нибудь в другом месте и в более дружеской компании. Патронессы вольны деспотично придерживаться правила, что никто не может войти сюда после одиннадцати часов, но у них нет такого правила, чтобы удерживать джентльмена, когда бы он ни захотел уйти».
Мистер Кастер искренне надеялся, что ни одной из шести возвышенных дам, опекающих «Олмак», такая мысль в голову не пришла. Иначе, и Джордж в этом почти не сомневался, они заставили бы светское общество подчиниться такому правилу и только потом отбросили бы его как неуместное.
Слегка удивленный мелодичный голос отвлек его от этих гнетущих раздумий.
– И ты здесь, Джордж! Почему?! Только не говори, что Дарлстон принес нас в жертву этому вечеру!
Кастер обернулся, – мрачное выражение лица уступило место более привычной для него веселой улыбке.
– Боже мой! Каррингтон! Питер и тебя пригласил? Какого черта?! Что он задумал?!
– Похоже, разыграл нас, – ответил виконт Каррингтон. – Не беда. Минут через десять мы сможем пойти и подождать его на улице. Еще пять минут, и не спеша отправимся отсюда на пастбище, более привлекательное.
– Как раз об этом я и думал, – ухмыльнулся Кастер, поправляя светлые локоны. – Ты не знаешь, зачем он нас позвал сюда?
– Не имею ни малейшего понятия… А ты знаешь?
Кастер задумчиво почесал нос.
– Подозреваю кое-что. Видишь ли, я был с ним, когда он услышал о смерти Николаса Фробишера прошлой зимой. Несчастный случай на охоте.
Каррингтон выглядел более чем недоумевающим.
– Ну, знаю. Питер очень страдал тогда. Он любил этого парня. В конце концов, он был его наследником. Но тут не из-за чего сходить с ума… – И тут же произнес вежливым тоном: – Добрый вечер, леди Сефтон. Как приятно видеть вас здесь.
Миловидная дама спокойно улыбнулась ему в ответ и сказала без тени сарказма:
– Вас же, лорд Каррингтон и мистер Кастер, видеть здесь непривычно. А между тем вам следует приходить к нам. Юные леди не должны скучать у входных дверей в надежде обрести партнера по танцам. Я окажу вам услугу и познакомлю с самыми хорошенькими из них. – Ни один мускул на ее лице не дрогнул, выдавая внутреннее веселье, которое, как понимал Джордж, она испытывала, глядя на выражение ужаса на лице виконта. Свой заключительный выпад она сделала с абсолютно бесстрастным лицом: – И конечно же, милорд, я надеюсь, что вы составите мне компанию на ужине. – Она удалилась, смешавшись с толпой, не ожидая ответа на то, что было равносильно королевскому приказу.
– Как я боялся, что хоть одна из них, да додумается! – простонал Кастер.
– До чего додумается? – поинтересовался Каррингтон.
– А, не обращай внимания. Из нас сделали коровьих ухажеров. Давай, поделись своей теорией, а потом мы бросим монету, кому выпадет честь вызвать Питера на дуэль.
Кастер собрался с мыслями и продолжил:
– Итак, Николас умер. Полагаю, ты не знаешь, кто теперь наследник Питера?
– Естественно, не знаю. Я не слежу за дальними родственниками моих друзей. – И, немного помедлив, тоном человека, потрясенного самой такой возможностью, воскликнул: – Боже! Не может быть! Неужели Джек Фробишер?
Джордж кивнул. Каррингтон немного подумал.
– Питер такого не перенесет… Он непременно должен опять жениться. Как бы затруднительно это ни было ему после неудачи с Мелиссой, теперь он должен сделать правильный выбор.
– Будем надеяться, – хмыкнул Джордж. – Думаю, потому мы и здесь. Помочь ему подобрать жену! Или, по крайней мере, оказать моральную поддержку, когда он сам будет выбирать. И моли Господа, если Он наблюдает за нами, чтобы Питер не надумал жениться на Каролине Давентри!
В этот момент шум удивления прошелестел над толпой, и они увидели, что почти все уставились на входную дверь. Вошел высокий статный джентльмен. Вьющиеся черные волосы были зачесаны по моде, а темно-карие глаза, казалось, обыскивали зал. Через минуту его прямой взгляд остановился на лорде Каррингтоне и мистере Кастере. Улыбка осветила лицо джентльмена, когда он пошел к ним. Это был Питер Огастес Фробишер, граф Дарлстонский, ветеран Пиренейской войны и герой Ватерлоо собственной персоной. Он подошел к друзьям и незаметно подмигнул:
– Как великодушно с вашей стороны, что вы не сбежали! Наверняка и не надеялись, что я объявлюсь?!
– Если бы ты не появился, то у тебя было бы на двоих друзей меньше, – колко ответил Каррингтон.
– Какая крайность! – развеселился граф. – Вы же могли уйти. В самом деле, когда я всовывал свою неустрашимость в карету, мне пришло в голову, что надо просто подождать и вы оба вскоре появитесь. Нет же такого правила, чтобы задержать вас.
Пока его возмущенные друзья пытались набраться храбрости, чтобы спросить, что именно он имел в виду, к ним подошла привлекательная дама лет пятидесяти и похлопала Дарлстона по руке:
