Екатерина
– Екатерина, можете не утруждать себя объяснениями. Вы уволены.
На меня смотрели маленькие глазки лысеющего пузатого старикана.
– Что? Почему? – я искренне не понимала, что же случилось. Работа мне была очень нужна, сейчас я являлась единственным кормильцем в семье.
– Вы снова опоздали, как же так? – он зацокал, – ай-ай-ай, какое недопустимое неуважение к начальству, то есть ко мне.
– Ну я же Вам говорю, я села не на тот автобус, пришлось пересаживаться, вот поэтому я и… – я замолчала, увидев как босс, теперь уже бывший, просто пожирает меня глазами.
– Но мы всегда можем договориться, Катенька, – залебезил мужчина, а мне уже сразу стало понятно, что он от меня хочет, – я буду закрывать глаза на Ваши опоздания, а Вы, в благодарность, будете согревать мою постель одинокими холодными вечерами.
Он подошёл ко мне и, взяв мою руку своими потными ладошками, поднёс к своим губам. Меня чуть не вывернуло от омерзения.
– Но Вы же женаты, – я выдернула свою руку из его цепкой хватки.
– Катенька, ну что Вы так? Я же не замуж Вас зову, – он продолжил раздевать меня глазами, – просто будем делать друг другу приятно, – он сально заулыбался, а я не могла себе представить как он может сделать мне приятно, кроме как если прямо сейчас его бы переехал асфальтоукладчик.
– Что ж, уволена, так уволена! – сказала я и, развернувшись, вылетела из его кабинета, громко хлопнув дверью.
Горячие слёзы жгли глаза, я бежала прочь из этого заведения, не разбирая ничего на своём пути. Выбежав на улицу, я завернула за угол дома и села на единственную там лавочку, не заметив, что на ней уже сидит человек, явный представитель сообщества людей без определенного места жительства.
Это уже пятый клуб за месяц, где начальник хочет затащить меня в койку. Пятый! Что во мне такого особенного, не пойму. Сначала всё хорошо, я устраиваюсь в мужской клуб танцовщицей, работаю несколько смен, а потом у меня неизбежным становится разговор с начальником, где он мне говорит, что если я хочу продолжать работать в его клубе, то должна начать ублажать его в постели. Что за дикость? На дворе двадцать первый век, а работа с достойной зарплатой для девушки только в мужских низменных удовольствиях. Я и так долго шла к мысли о том, что танцевать полуголой перед мужчинами это не то же самое что проституция. Для меня это было всё одно и тоже.
Ещё полгода назад я спокойно училась в хореографическом училище, папа был жив, а мама здорова. Братишка, счастливый пацан тринадцати лет, был восходящей звездой юношеской сборной по футболу, подавал очень большие надежды. Но один роковой день изменил всё. Из-за неисправного станка на заводе, мой отец получил травмы, несовместимые с жизнью, мама так сильно переживала смерть мужа, что слегла с тяжёлой болезнью, а братишку выгнали из сборной, потому что мы перестали платить взносы. И тогда мне пришлось бросить учёбу и идти искать работу. А для девушки, едва переступившей порог совершеннолетия и не имеющей образования, работы находилось немного. В основном, это были вакансии уборщицы с мизерной зарплатой или официантки с ненормированным графиком. И там и там я успела поработать, но отовсюду меня гнали.
Потом мне очень пригодились мои навыки хореографии, когда меня брали на работу в клуб. Женщина-администратор была очень приветлива и рада меня видеть. Владелец клуба тоже был весьма приветливым и тоже рад был меня видеть. Вот только в своей постели. А когда я отказалась, меня выгнали на улицу без оплаты последней смены. В других клубах картина была примерно такой же. Сейчас очередной клуб из которого меня выгнали находился за углом, а я сидела на лавочке и лила слёзы, понимая, что мне не на что будет сегодня купить маме лекарства.
– Я могу Вам чем-то помочь? – раздался голос сбоку, и я, вздрогнув от неожиданности, повернула голову к источнику звука.
– Только если Вы владелец какого-нибудь стрип-клуба, который не захочет затащить меня в постель, – ответила я, вытирая рукавом слёзы.
– Увы, – развёл руками мой неожиданный знакомый, – у меня во владениях и дома-то своего нет, не то, что клуба.
– Вы бездомный? – спросила я его, от неожиданной информации мои слёзы высохли. Человек вон вообще не знает где ночевать, а я тут переживаю, что меня мужчины домогаются.
– К сожалению, да, – кивнул он, – обычно у меня есть ночлег. Я подрабатываю, мне платят деньги, я снимаю комнату в каком-нибудь маленьком хостеле на ночь. Там можно помыться и постирать, но сегодня меня обманули с оплатой, не заплатили совсем. Иногда встречаются злые люди. Ничего с этим не поделать.
– Понимаю, – вздохнула я, – мне сегодня тоже не заплатили. А нужно купить маме лекарства, старые уже заканчиваются.
Я снова вздохнула тут неожиданно услышала, как у незнакомца заурчало в животе. Он поморщился, хватаясь рукой за больное место. Наверное, давно не ел, и, видимо, у него гастрит, раз так болезненно реагирует на голод.
– Вы голодный? – спросила я у него и так очевидную вещь, но уточнить было нужно.
– Со вчера не ел ничего, – ответил он мне, – думал, что сегодня заработаю, в хостеле можно было бы купить обед. Но жизнь сегодня распорядилась иначе.
Он снова болезненно поморщился, массируя рукой под левым ребром. Ну точно, у него гастрит. Помню, у папы был этот диагноз, и в моменты приступа, он точно так же хватался за рёбра с левой стороны, и массировал больное место.
– Вот возьмите, – я достала из своего рюкзачка судочек с обедом. Я всегда брала с собой на работу еду, потому что покупать её где бы то ни было выходило дороже, чем носить с собой, – поешьте. Немного остыло уже, но всё же, – я протянула ему открытый контейнер и вилку.
– Вы уверены? – он удивлённо округлил глаза, смотря на меня голодным взглядом, – всё-таки я бездомный, низший слой общества.
– Вы менее защищённый слой общества, – возразила я, – а ещё у Вас, по всей видимости, больной желудок. Я-то сейчас приду домой и поем, а вот когда Вам это предстоит сделать в следующий раз неизвестно. Так что ешьте.
Он осторожно протянул руку и взял у меня контейнер с едой.
– Огромное Вам спасибо, прекрасная незнакомка, – сказал он, начиная орудовать вилкой в судочке, – очень вкусно.
– Главное, чтобы Вам помогло, – улыбнулась я. На душе стало чуточку легче. Я искренне верила в то, что если люди будут помогать друг другу, то этот мир станет намного лучше.
