Комната поплыла перед глазами. Все отступило на задний план, а одна и та же фраза вновь и вновь прокручивалась в моей голове. Колени подкосились, и, споткнувшись, я потеряла равновесие. Кай успел поддержать меня, приобняв за талию, хотя ему самому с трудом удавалось стоять на ногах. Мои легкие сжались, расплющившись в лепешку, и, не в состоянии нормально вздохнуть, я отчаянно втягивала в себя воздух паническими рывками.
Этого не может быть.
Сильно ущипнув себя за руку, я взмолилась, чтобы это был сон. Чтобы я проснулась в мире, где слов Джеймса и этой ужасной новой реальности не существует, а последние пять минут – всего лишь плод моего больного, буйного воображения.
Я перенесла измученный взгляд с Кайлера на Джеймса и обратно. Кай выглядел таким же потрясенным. Его рука все еще обвивала мою талию; мне хотелось дотянуться до него, обнять, показав, что он не одинок в этом ужасе, но я, кажется, потеряла контроль над телом. Мои руки безвольно повисли, и я почувствовала, как мышцы немеют.
Признание Джеймса эхом отдавалось в моем сознании, словно слова глупой надоедливой песни, которая отказывалась уходить из головы. Ты постеснялся бы петь ее на людях, но она вцепилась в твой разум мертвой хваткой, прокручиваясь в голове снова и снова до тех пор, пока не сведет тебя с ума.
Я застыла, не в силах сдвинуться с места.
– Ты моя дочь. Я твой отец.
Мучительная фраза звенела в голове вновь и вновь.
– Что? – надломленным голосом произнес Кайлер, нарушая напряженное молчание. Это будто вырвало меня из транса. – Что за нелепая шутка?
Джеймс скрестил руки на груди.
– Я не стал бы шутить на эту тему.
– Я не могу быть твоей дочерью, – выдохнула я. – Это означало бы, что ты и моя мама… – Я осеклась, осознав глубинный смысл его признания.
– Мы с ней были так похожи на вас, – тихо произнес Джеймс. По крайней мере, у него хватило совести выглядеть смущенным.
Кайлер отпустил меня, и я мгновенно потеряла всякую надежду. На его лице отразились те же противоречивые эмоции, которые разрывали изнутри меня саму.
– Нет! – вскрикнула я и отшатнулась, отчего запуталась в простыне и с глухим звуком упала на пол.
Именно поэтому мама скрывала Джеймса от меня все это время?
Потому что у нее случился инцест с собственным братом, в результате которого родилась я?
Все это не укладывалось в моем сознании. Эмоции захлестнули меня, мозг отказывался соображать. К горлу подступила тошнота, и желудок предательски сжался. Борясь с простыней, брыкаясь, я замахала руками. Пытаясь стащить ее с себя, я почувствовала, как горло душат рыдания. Кай и Джеймс взглянули на меня в каком-то оцепенении. Освободившись наконец от мертвой хватки постельного белья, я ползком отправилась к ванной.
– Меня сейчас вывернет наизнанку.
Тошнотворное чувство усилилось, и рвота подступила к горлу. Неловко поднявшись на ноги и забыв о том, что на мне только нижнее белье, я бросилась в ванную, успев в самый последний момент. Скорчившись над унитазом, я выплевывала в него все содержимое своего желудка, пока внутри не осталось ничего. Слезы текли по щекам, пока я пыталась осознать только что услышанное.
Значит, интуиция не подвела: с самого начала следовало держаться как можно дальше от всей этой ненормальной семейки и их дома и бежать при первой же возможности.
Я опустилась на колени, обхватив голову руками, чувствуя, как слезы неуправляемым потоком льются из глаз.
Этого не может быть.
Я словно оказалась героиней дешевого сериала.
На автомате спустив воду и сполоснув рот холодной водой, я поднялась на ноги. Схватив халат с крючка на двери, крепко закуталась в него, хотя это никак не помогло унять сильную дрожь, охватившую тело.
Голоса на повышенных тонах, доносящиеся из спальни, были едва слышны из-за пульсирующей крови в ушах и бешено колотящегося сердца. Облокотившись на раковину, я посмотрела на свое мертвенно-бледное отражение в зеркале. Я выглядела так, словно только что увидела привидение. Испуганные покрасневшие глаза блестели от слез, а кожа приобрела пепельный оттенок, будто кто-то разом высосал из вен всю кровь. Будто из жизни ушли все краски.
Шум снаружи усилился, и я попыталась взять себя в руки. Глубоко вздохнув, на дрожащих ногах вернулась в спальню; разговоры тут же прекратились. Джеймс стоял в центре комнаты, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Кай уселся на пол, прислонившись к стене и подтянув колени к груди. Он уже успел надеть джинсы, но его торс оставался обнажен, и я невольно застыла, рассматривая хорошо знакомое тело.
До тех пор, пока память не вернулась ко мне.
Я больше не вправе так смотреть на него.
Наконец весь ужас ситуации со всеми ее последствиями поразил меня, как удар грома. Отведя взгляд и зажав рот рукой, я отвернулась от Кайлера, и сердце пронзила боль.
Все это время я пребывала в недозволенной, кровосмесительной связи и даже не знала об этом.
Я чуть было не переспала со своим сводным братом.
И это не самое худшее.
Я люблю его. Господи, это правда. Я люблю Кайлера.
Я влюблена в своего брата.
* * *
Даже не знаю, как долго мы трое, онемевшие и застывшие в одной позе, простояли там: каждый был заперт в своих мучительных мыслях. Пелена перед глазами постепенно рассеялась, и шок уступил место гневу и разочарованию.
Мне нужны были ответы, и немедленно.
Я подошла к кровати и оперлась на угол.
– Когда ты узнал обо всем? – выдавила я. – Когда узнал о том, что я… твоя дочь? И почему не сказал мне? – Мой охрипший голос задрожал от бессилия.
Осторожно подойдя к другому концу кровати, Джеймс опустился на нее и нервно облизал губы.
– Когда наш юрист Дэн передал мне документы и я увидел дату твоего рождения, то заподозрил, что могу быть твоим отцом. Кроме того, я никогда не понимал, почему Сирша решила сбежать именно тогда. – Он бросил на меня смущенный взгляд. – Мы вступили в нашу… романтическую связь за четыре месяца до ее бегства.
Сдавленный звук вырвался из груди Кая.
– Я больше не могу все это слушать! – Он закрыл лицо ладонями.
Стараясь сдержать отвращение, – а настолько омерзительного чувства я в жизни не испытывала, – я все же решила докопаться до истины.
– Я должна знать правду. Продолжай, – подтолкнула я Джеймса.
– Я знал, что это неправильно, – шепотом произнес он, – но со дня смерти наших родителей мы становились все ближе и ближе. Друзей у меня было немного, поэтому весь мой мир сосредоточился вокруг Сирши. Я готов был бросить школу и найти работу, лишь бы поддерживать ее. Твоя мать стала самой важной частью моей жизни.
