Я очень люблю самолеты. Может быть, потому, что мой отец – инженер-авиаконструктор. Сколько я себя помню, он все время говорит о самолетах, ну и мне, видимо, передалось по наследству. А еще мы каждый год в августе посещаем Московский авиасалон. И в этом году отцу, естественно, дали пригласительные. Я обрадовалась, потому что у отца есть знакомые летчики и меня обещали покатать на вертолете.
Конечно, здорово очутиться не со всеми в толпе, а на закрытом аэродроме, познакомиться с друзьями отца, залезть в кабину, все рассмотреть, потрогать. Короче говоря, мне было весело и интересно.
А потом вообще начался праздник. Появился восхитительный вертолетчик, бесшабашный, смешной, потрясающий! Он беспрестанно смешил нас, рассказывал разные байки и пообещал, что научит меня летать.
Потом он посадил нас в вертолет. Я испытала абсолютный восторг! Мы поднялись над аэродромом, и я смогла увидеть внизу крохотные фигурки людей, технику, трибуны, дома… Вертолет сделал большой круг так, чтоб я все могла рассмотреть детально. Летчик немного пошалил, пролетев совсем низко над людьми… и в этот момент у меня как будто стукнуло что-то внутри. Сработал какой-то датчик, как сказали бы. Я пристально смотрела вниз и старалась сосредоточиться. Что меня напрягло? Видимо, я слишком резко замолчала, потому что вертолетчик и отец сначала балагурили, а потом стали донимать меня расспросами: «Что случилось?»
А я увидела. Их было трое. Внешне очень похожие на людей, они затесались в толпу и двигались вместе с ней, подражали людям, повторяли движения тех, кто рядом. Но они не были людьми. Три темных, даже черных сгустка, кляксы в виде человеческих тел. И вот эти кляксы почему-то оказались на авиасалоне.
– Мы не могли бы еще раз пролететь над этим местом? – попросила я.
– Без проблем, – весело отозвался вертолетчик. И, развернув машину, направил ее прямо к скоплению людей. Я присмотрелась. Видимо, там проходила какая-то презентация. Зрители, забыв о ней, задирали головы и показывали пальцами на нашу стрекозу. Кляксы тоже тыкали вверх черными щупальцами.
«Что такое? И зачем здесь?» – с тревогой думала я, пытаясь как-нибудь определить то, что увидела.
Между тем кляксы перестали совершать подражательные движения и замерли, собравшись в кучку. Я могла бы поклясться: они меня почувствовали. Возможно, даже увидели, как и я их, если они, конечно, вообще могут видеть.
Они мне не нравились. От них исходила волна мерзостного… даже не запаха, нет, а как бы разочарования и одновременно агрессии.
– Смотрите на тех троих, видите? – я показала вертолетчику и отцу на кляксы.
– Вижу, и что? – отозвался отец.
– Забавные… – усмехнулся вертолетчик. – Зрители, – добавил снисходительно.
Я поняла: ни отец, ни вертолетчик ничего особенного не замечают. Для верности помотала головой, еще раз посмотрела вниз. Почудилось? Да нет! Вон же! Стоят как ни в чем не бывало и пялятся прямо на меня!
Мне стало страшно. Нестерпимо, до жути. Даже затошнило.
Я решила, что меня просто укачало. Перед глазами поплыли зеленые круги, подступила муть. Я схватилась за что-то, закрыла глаза. Не хватало еще хлопнуться в обморок! Вот стыдобища! Я попыталась себя уговорить, успокоить, но страх не проходил. Холодная волна ужаса сжала внутренности. Я стиснула зубы и опустила голову, чтоб папа не заметил моего состояния. Но он заметил:
– Маш, ты чего?
Я замотала головой и тихо спросила:
– А здесь можно приземлиться?
Вертолетчик расслышал мою просьбу.
– Нет, здесь нельзя, только во-о-н там, – вертолетчик показал чуть в сторону.
– Хорошо…
Несколько мучительных минут – и мы наконец опустились на землю. Зажимая ладонью рот, я выскочила из вертолета. Отец – за мной.
– Маш, да погоди ты, – крикнул он, – тебя укачало, что ли?
– Ага, – пришлось согласиться. – Пап, подожди, пожалуйста, я сейчас…
– Ну давай, – он немного удивленно пожал плечами. А я что есть мочи понеслась к ближайшему туалету.
Отдышалась, побрызгала в лицо водой. Вроде полегчало.
«Показалось», – решила я.
Но что-то меня беспокоило. Вот бывает такое тянущее чувство, даже скорее предчувствие беды. И еще меня неудержимо тянуло проверить: я должна была убедиться, что ничего страшного и необычного на самом деле не видела. Поэтому я вышла из туалета и направилась к толпе.
Над головой ревели летящие самолеты, я то и дело инстинктивно пригибала голову.
Я снова увидела тех троих. Они стояли, практически слившись в один черный ком. По нему то и дело пробегали волны, внутри все время что-то перемещалось, бурлило, как в котле с кипящей смолой. Клякса не двигалась.
Я в некоторой растерянности стояла рядом и не знала, что делать.
Я почувствовала, будто что-то коснулось моего сознания. Фу, мерзость какая! Как будто липкие щупальца в мозгу ковыряются.
Я не могла оторвать взгляда от кляксы, и, когда услышала крики, не сразу поняла: что-то случилось.
Люди рядом заволновались. Кто-то побежал, меня толкнули, я оступилась и чуть не упала. Клякса мгновенно распалась на ошметки и лоскуты, они потускнели, стали серыми, дымчатыми, прозрачными и исчезли совсем, словно и не было. Сразу стало легче дышать, напряжение пропало, лишь легкое покалывание в кончиках пальцев. Я вздохнула и только потом всполошилась. Да что же это такое? У меня что, крыша поехала? Вокруг меня настоящая паника. Выли сирены, бежали люди, все что-то кричали, показывали куда-то пальцами. Я в растерянности оглянулась, и в этот момент кто-то схватил меня за руку. Я вздрогнула, чуть сама не заорав. Это был папа. Он казался очень встревоженным:
– Маша, немедленно домой.
– А что случилось, что случилось, пап?! – Я еле поспевала за ним.
– Она еще спрашивает! Не видела, что ли?
Я ничего не понимала. Отец сердился. Какая-то женщина крикнула: «Самолет! Самолет разбился!»
– Да где же, где?!
– Туда, туда смотрите!
– Туда упал!
Я торопливо шагала за сердитым отцом и с ужасом думала: «Авария? Вот здесь? Сейчас? Прямо во время шоу?» Но как, когда? Где я-то была? О кляксах я мгновенно забыла. Расспрашивать отца о случившемся не решилась.
Отец посадил меня в автомобиль к каким-то своим знакомым, велел немедленно позвонить маме, сообщить, что с нами все в порядке, а он задержится. Вот и все.
Дома я снова вспомнила о кляксах. Мне почему-то показалось, что их появление как-то связано с катастрофой. Но потом вернулся отец и долго рассказывал маме об обстоятельствах аварии, о чьей-то вине, о нарушениях техники безопасности и всякое такое. Выслушав его, я подумала, что слишком много читаю ужастиков, вот и мерещится.
Уснула как убитая.
Видела во сне человека без лица. Точнее, вместо лица была черная жирная клякса. Обгорелый и страшный, он гонялся за мной по громадному полю, среди обломков самолетов. Целая стая черных клякс носилась вокруг. Человек без лица чего-то требовал… Не помню. В последний момент, когда кляксы загнали меня и отрезали путь, он бросился на меня. Я завопила от ужаса и выставила руки вперед, защищаясь.
