Каждый из ныне живущих людей хотел бы узнать, что с ним будет после смерти. Боюсь, узнав об этом, разум даже самых здравых из нас погрузится в хаос. Я же никогда не задумывался о том, что будет со мной, когда я умру, и пренебрежительно относился к жизни. С самого детства я хожу по острому лезвию ножа. Я попадал в больницу так часто, что её палаты отразились в моей памяти ярче, чем родительский дом, который я покинул, когда мне исполнилось шестнадцать. Я уехал из ненавистного мне городка Чевол штата Вашингтон, переехав в более шумный город Сиэтл. Там я почувствовал настоящую свободу. В городе у меня было много старых знакомых, и когда я приехал, меня уже ждали и, встретив, закатили бурную вечеринку, где я впервые познал женщину. Это были прекрасные времена: травка, алкоголь и девочки, которые вышли в свет из-под родительского крыла и хотели попробовать все то, от чего их ограждали родители. Несмотря на свою разгульную жизнь, я поступил в колледж, а после – в Вашингтонский университет. Я учился на медицинском факультете, который окончил с отличием, по специализации «хирургия». С тех пор на протяжении десяти лет я работал в «Ван Медикал». Я спасал жизни незнакомых мне людей, но спасти жизни родных, увы, не смог – мои родители попали под фуру. У отца случился сердечный приступ, и машина вылетела на встречную полосу, где была смята в гармошку. Машину затянуло под грузовик, оторвав головы родителей и расплющив их тела металлом. Хоть мне и не довелось в тот день приехать на место аварии и увидеть тот ужас, я его вижу во снах каждую ночь. Мне снится красный расплющенный «Форд Капри» 1985 года, из которого вытекает кровь, образуя темно-алое пятно на асфальте. Я слышу женский крик, который без устали доносится из машины, моё тело становится ватным, конечности перестают слушаться. Я ползу из последних сил к машине, как вдруг кровь из нее начинает бить фонтаном, брызгая во все стороны, она окутывает меня со всех сторон, я не могу пошевелиться, тело мое словно сковывает цепями и прижимает к алому асфальту. Кровь начинает заливать мои рот и ноздри, и я задыхаюсь. Каждую ночь мой крик раздается о бетонные стены, и я просыпаюсь в насквозь мокрой постели. После смерти родителей мои руки стали постоянно трястись, я не мог сконцентрироваться, и мне пришлось забросить работу. Я перебрался в Чевол. Денег у меня было предостаточно, чтобы не работать, к тому же у отца был продуктовый магазин, который я унаследовал. Смерть родителей заставила меня переосмыслить жизнь, я женился, у меня появился ребенок, благодаря которому я взглянул на мир по-новому. Когда он лежит беспомощный в кроватке и у него чешутся десны, ты невольно представляешь себя на его месте, вспоминая те давно позабытые ощущения, вымышленных друзей, изображённых на подушках и одушевленных детским сознанием. Этот мир воистину прекрасен, и нет большего счастья в жизни, чем быть родителем. С рождением Кристофера всё шло хорошо, в моей жизни появился смысл, даже кошмары, что преследовали меня и вгрызались в мой мозг своими зубищами, стали сниться реже, но, как известно, всё хорошее рано или поздно кончается.
Однажды июльским жарким днём я прогуливался по лесу со своим верным другом, немецкой овчаркой по кличек Гарри, прихватив с собой «Смит и Вессон – 500». Его я беру, исключительно когда прогуливаюсь по здешним глухим местам, так как есть вероятность повстречать дикого зверя, такого как пума или медведь. Для города он не годится – уж слишком громоздкий и выпячивается из кобуры, которую я ношу на поясе и которую, увы, я подобрал не по размеру. С этим оружием мне и медведь не страшен, страшна только его отдача. Мы с псом шли не спеша, он никогда от меня далеко не убегал и всегда подстраивался под мой темп, я шёл и ощущал наконец свободу. Я редко приезжал в лесной домик, и сейчас я шёл и не мог надышаться запахом хвойных деревьев.
Гарри внезапно залаял и кинулся бежать вглубь леса, и я устремился вслед за ним, зовя его и покрывая матом. Он успел хорошо оторваться, и мне приходилось прислушиваться и бежать на его лай, который внезапно сменился рычанием. Когда рёв взбешённого пса стал отчетлив, я достал пистолет из кобуры и сбавил ход. На моем пути были два изнеможённых человека, которых яро облаивал Гарри.
Я сразу насторожился, так как до ближайшего города Челан было сто пятьдесят километров. Загородный дом был построен моим отцом в шестидесятых годах, он не любил цивилизацию, поэтому и место выбрал в глуши и выезжал сюда на охоту каждые выходные. После его смерти дом достался мне, и я уезжал сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты.
Те двое были одеты в рваные тряпки. Один был бледный и седой, на нём были синие рваные джинсы и чёрная потрёпанная рубашка, правый рукав которой был по локоть оторван. На ногах у него красовались поношенные туфли на небольшом каблуке. На вид ему было за сорок, он был среднего роста и крепко сложён, лицо его было угрюмым и не внушало доверия. Его седые волосы закрывали ярко-голубые глаза, которые блистали из-под серой пряди, и когда наши взгляды пересекались, меня охватывала дрожь от пустоты, что в них была. От подбородка до скул его лицо покрывала густая борода, которая небрежно торчала во все стороны. Его можно было бы принять за лешего и заработать инфаркт, встретив его ночью. Лицо его хоть и было заросшее, но даже его густая растительность не могла скрыть те шрамы, которых я насчитал шесть: на подбородке, на скулах, возле правого глаза и два идущих параллельно снизу вверх на лбу. Нос у него был вытянутый и кривой, щеки впалые, покрытые рубцами, губы тонкие и потрескавшиеся. Второй был тучным и приземистым, с плешью во все темечко. На нем были черные затасканные брюки с потёртостями до дыр в области колен. Белая рубашка, пожелтевшая от пота и лишённая пары пуговиц в области живота. На ногах были черные классические изношенные туфли, подошва которых была на грани того, чтобы отслоиться. Левый каблук был почти стерт, а правого и вовсе не было. Лицо его было широкое и округлое, лоб морщинистый, с сильно развитыми буграми, длинные черные густые сросшиеся брови. Левый глаз был покрыт мутной пеленой, а правый был коричневого цвета, нос широкий, средней длины. Большой рот с пухлыми губами. Лицо его также покрывала неухоженная борода и многочисленные ссадины.
– Гарри, ко мне! – крикнул я, не отводя дула пистолета от незнакомцев. Вид их был пугающим, первым, что приходило в голову, было то, что они беглые преступники или пациенты психиатрической больницы. Ни одному здоровому человеку не взбредет расхаживать здесь по лесу без оружия, да еще и в таком виде. С этой парочкой явно было что-то не так.
