1. Спасение от неожидаемой опасности
Пустыня раскинулась на десятки километров. Но вместо песка она была заполнена золотом. В основном 750 пробы. Оттенки варьировались от желто-зеленого и розового до кроваво-красного. То там, то здесь поблескивали обработанные цветные камушки: сапфиры, изумруды, рубины.
За время появления пустыни, золото, как и драгоценные камни, заметно измельчились. Настойчивый копатель мог бы найти здесь половинку дверной ручки, осколок барельефа или черепок кувшина, погребенные под метровым слоем мелких черепков благородного металла. Но такие находки не стоили вкладываемых в них сил и денег. К тому же, пугала возможность ослепнуть от золотого сияния появляющегося над пустыней с первыми лучами солнца или задохнуться от золотой пыли, постоянно метавшейся в воздухе.
В этот полдень солнце светило особенно ярко. Цвет неба зеленел в желтом свечении. Лихой ветер подбирал песчинки и стремился унести их с собой. И чем сильнее становились его порывы, тем больше песка он поднимал в воздух. Начиналась золотая песчаная буря. Проводники и редкие копатели называли это время «Дыханием пустыни». Казалось, что под песком сама земля вздымает свою грудь, пытаясь освободиться от тяжелых золотых доспехов.
– Сударыня, смею ли я Вас потревожить? Я хотел узнать… Вы живы? – послышался приглушенный голос, вытаскивающий Настю из сна.
Девушка подскочила пытаясь нащупать мобильник. Осознав, что вместо деревянной столешницы тумбочки её пальцы утопают в песке, Настя открыла глаза. Золотые лучи обожгло глаза, как огонь. Девушка зажмурилась. На сетчатке остался чёткий золотой отпечаток незнакомца, сидевшего перед девушкой на одном колене. Две-три секунды Настя рассматривала этот «снимок». Вид незнакомца казался крайне странным. Нижняя часть его лица от переносицы скрывал серо-золотой плотный платок, глаза прятались за круглыми очками, как у сварщика, с чёрными непроницаемыми линзами. Цилиндр был натянут на голову почти до самых бровей. А вокруг него стояло золотое мерцание.
– Где я? – спросила Настя, думая, что окружающий мир всё ещё часть сна.
– В Риме, – ответил незнакомец.
– В Риме? – от удивления девушка вновь распахнула глаза, но тут же зажмурилась из-за слепящего света.
– В пустыне, – уточнил незнакомец.
– Какая пустыня в Риме? – не могла понять девушка. Она пыталась осмотреться, прикрывая глаза рукой.
– Пустыня не в Риме, – поправил её собеседник. – Рим и есть пустыня.
– Такого не может… – Настя чихнула из-за проникающей в нос пыли.
– Послушайте, – обеспокоенно заговорил незнакомец. – Скоро начнётся буря, пойдёмте со мной. Одна Вы здесь не выживете.
Настя продолжала считать, что находится во сне. А раз это сон, то глупо спрашивать, как она сюда попала, кем является этот человек, да и человек ли он? Она подала незнакомцу руку и поднялась на ноги. Тот положил руку девушки себе на плечо и быстро пошёл вперед. Настя, как могла, закрывала глаза и нос свободной рукой, стараясь защитить их от света и приставучей золотой пыли.
Послушно следуя за незнакомцем по золотому песку, девушка вдруг осознала, что чувствует боль, которая острыми иголками пронизывает всё тело.
«А разве человек может чувствовать боль во сне? – подумала про себя Настя. – А вдруг это не сон?»
Девушка застыла на секунду от такой мысли. Её рука соскользнула с плеча проводника. Настя испугалась. Она не могла открыть глаза из-за слепящего свечения, не могла окликнуть незнакомца из-за пыли осаждающей её дыхательные пути. Кроме завывания ветра ничего не было слышно. Девушке показалась, что она осталась одна, что весь мир растворяется в этом золотом свечении, которое вскоре поглотит и её. Состояние растерянности и страха усиливалось. К глазам подкатывали слёзы.
Вдруг она почувствовала, как кто-то в мягкой замшевой перчатке кладёт её руку себе на плечо. Это было плечо незнакомца. Настя узнала его по необычной комбинации мягкости твида и шероховатости металлических крупинок, большим количеством скопившихся в ворсинках ткани. Никогда ещё в обычной жизни Настя не радовалась так незнакомому человеку.
Они прошли несколько метров, пока незнакомец не остановился около невысокого строения. Оно состояло из двух прижатых друг к другу двухметровых цилиндров, сбитых из больших металлических листов с куполообразными крышами. Один цилиндр повыше, второй пониже. На крыше более высокого цилиндра в разные стороны смотрели железные воронки, будто срезанные с огромных туб [1] и деревянным молотком подогнанные под нужную форму: верхний край подлиннее, нижний покороче и немного загнут в центр. Ветер набирал силу и, как заправский дворник, закидывал в эти локаторы золотую пыль и мелкие песчинки.
Незнакомец достал из кармана длинную металлическую палочку с круглым потёртым набалдашником и вереницей отверстий разного диаметра по всей длине. Он ощупал стену, отвернул небольшой лист металла, плотно прибитый всего на один гвоздь, и вставил палочку в спрятанное отверстие. Повернув три раза до щелчка, незнакомец надавил на лист металла. Тот поддалась с неохотой и скрежетом, открывая узкий проход внутрь. Незнакомец пропустил девушку вперед, а после протиснулся сам. Лист тут же спружинил обратно с характерным щелчком закрывающегося замка.
Долго сдерживаемый кашель вырвался наружу. Насте пришлось ударить себя несколько раз в грудь, чтобы освободить лёгкие. Глаза продолжала атаковать пыль, притаившаяся между ресниц. Девушка безуспешно растирала их руками, пытаясь вытряхнуть ту гору песка, что, по ощущениям, скопилась под веками. Но вреда от этих действий было больше, чем пользы, потому что и лицо, и руки девушки были усыпаны тонким слоем золота.
Незнакомец снял очки-гогглы сразу как вошёл, поэтому избежал временной слепоты и заметил беспомощные попытки девушки открыть глаза. Он достал из нагрудного кармана маленькую гравированную фляжку и хлопковый носовой платок. Обильно смочив ткань, он деликатно взял Настину руку и вложил в неё влажную ткань. Девушка протёрла глаза, но зрение восстановилось не сразу. Глаза привыкали к свету постепенно, мерцание затихало. Наконец Настя смогла осмотреться и вернуть платок своему спасителю.
– Буря затихнет через пару часов, – сказал незнакомец, убирая фляжку и платок обратно в карман. – Вам несказанно повезло, что мы приехали в это время. Ещё полчаса и ветер завернул бы Вас в песок полностью.
Очки-гогглы висели на его шее как украшение. Платок, крепящийся одной стороной к очкам, а противоположной завязанный на шее, так же из вещи защитной, превратился в декоративную. К сожалению, грубая ткань не могла создать красивых складок, поэтому топорно торчала на груди горным хребтом. Незнакомец оказался молодым человеком, лет восемнадцати. Он был очень худой и казался от этого выше, чем был на самом деле. Его зеленый сюртук, застёгнутый на все пуговицы и усыпанный золотой пылью, походил на форму военного. Скорее всего, потому что плечи были настолько позолочены, что издалека могли сойти за погоны или эполеты. На ногах-спичках свободно сидели узкие светло-коричневые брюки в широкую клетку, внизу забавно морщившиеся от наступающих на них высоких коричнево-золотых ботинок. Цилиндр был из такого же материала, что и сюртук. В верхней части он заметно расширялся и, под своим весом, клонился на правый бок. Незнакомец снял головной убор, обрушив на пол короткий золотой ливень. Его вьющиеся каштановые волосы взмокли и стояли торчком у корней.
