– Ты думаешь, так будет правильно?– спросила Хаторн у Горнда.
– Я думаю да!– ответил бог и крепко обнял жену.
Они ещё раз посмотрели в шар, в котором отразилась молодая девушка лет 25 неспешно идущая по улице.
– Ну что ж,– сказала Хаторн,– может ты и прав.
И проведя рукой по шару, тихо прошептала:
– Надеюсь, ты будешь счастлива дитя моё!
Шар заволокло туманам, и через минуту их взорам предстала маленькая девочка, неподвижно лежащая на белоснежных простынях. Крик ужаса застыл на её губах, а уже безжизненные золотые глаза застилала смертельная пелена. Вокруг ребёнка закружили тени, читая на непонятном языке заклинания, и вот от тела ребёнка отделился полупрозрачный, худенький силуэт молодой девушки, поднялся над заснувшей навечно принцессой и, улыбнувшись, растворился в ярком свете.
– Так должно было произойти, любимая ты же знаешь.
– Я знаю дорогой, но, как же тяжело видеть, как твоё творение, твой ребёнок умирает.
– Не плачь, Хаторн, прошу тебя. Она вернётся, обязательно вернётся, вот увидишь.
Усадив жену к себе на колени, Горнд стал перебирать её золотистые локоны. Уткнувшись лицом в шею супруга, Хаторн потихоньку успокаивалась, вдыхая ни с чем не сравнимый, запах сирени, запах её любви, её мужа.
– Надеюсь, она сможет завершить начатое…
– Она должна, иначе она бы не была принцессой этого мира, и нашей с тобой дочерью.
– Ты думаешь, ей хватит сил?
– Я уверен в этом. А теперь спи моя радость.— Проведя рукой по голове Хаторн, Горнд отправил её в безмятежный мир сновидений и повернувшись к шару не смог сдержать улыбки.
– А ты выросла и так повзрослела,– и уже тише добавил.– Ты будешь прекрасной правительницей дочь моя.
А из хрустального шара на него смотрела девушка с яркими точно утреннее небо глазами.
– Я уверен ты всё сможешь!— уже про себя подумал Горнд.
Анжелика
– Моя дорогая просыпайтесь. Госпожа пора вставать. Уже утро, – кто-то очень осторожно и нежно погладил меня по голове. Нехотя разлепив веки, я увидела перед собой пожилую женщину с мягкими чертами лица. Морщинки только-только начали появляться в уголках её губ. Она была полненькой с красивыми формами, наверное, в молодости не один кавалер за ней ухаживал?! На ней было надето длинное серое платье, по самые щиколотки, поверх которого был одет белоснежный передник. Уже начавшие седеть волосы были убраны под чепчик. – Доброе утро моя дорогая, пора вставать, завтрак уже давно готов и ждёт вас.
– Да, спасибо я уже встаю, – сказала я звонким детским голосочком.
Стоп! Что? Детским? Не может этого быть! Мне, наверное, почудилось спросонья.
Поднеся свои руки поближе к лицу, я увидела не привычные мне женские, с длинными ногтями, покрытыми нежно-розовым лаком, а маленькие худенькие детские ручонки. Подскочив с кровати как ошпаренная, словно меня кто-то очень сильно ущипнул за пятую точку, я начала озираться по сторонам в поисках зеркала, которое обнаружилось возле входной двери. Подбежав к зеркалу, я так и застыла напротив него, не в силах больше пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы вымолвить хоть какое-то слово. Из зеркала на меня испуганно взирала маленькая девчушка лет пяти с большими, яркими золотыми глазами, очерченными густыми ресницами. Волосы, чёрные как смоль, густой копной лежали на плечах. Не в силах поверить, что это моё отражение я коснулась рукой зеркальной глади, по которой от моего прикосновения пошла рябь. Испуганно одёрнув руку, я отошла от зеркала на приличное расстояние от греха подальше.
– Госпожа с вами всё в порядке?– спросила обеспокоенно женщина.
– Нет, не всё. Кто вы? И что со мной случилось, почему я маленькая девочка и почему вы зовёте меня госпожой? Что вообще здесь происходит?
– Потому что вы моя госпожа, а я ваша личная горничная. Придворный маг говорил, что после такого вы либо не очнётесь, либо потеряете память.– Начала нести всякую околесицу женщина.
– После чего?– не поняла я.
– Вас пытались отравить.
– Что? Отравить? Меня? Что за бред? Что вы вообще такое говорите? Вы хоть слышите себя? Что за ахинею вы несёте? Какой маг, да ещё и придворный? Какая личная горничная? У меня отродясь-то горничной не было, и о каком отравлении вообще идёт речь? И где, собственно, я нахожусь? Не очень-то это всё на больничную палату смахивает.
– Вчера на балу вам в кубок с соком подлили яд медленного действия, который должен был вас сначала обездвижить, затем лишить рассудка, а после убить. Мы вовремя спохватились и заставили вас выпить противоядие. И слава богам вы живы, – в порыве чувств она так крепко меня стиснула в своих объятиях что у меня затрещали косточки.– А то, что вы ничего не помните, это не беда, мы поможем вам всё вспомнить. Не переживайте, отныне я и на шаг от вас не отойду моя госпожа, я больше никому не позволю причинить вам вреда и уж тем более убить!
– Бред! Полнейший бред! Но если даже хоть немного поверить в то, что она сказала, тогда получается, что у тех людей всё же получилось отравить бедную девочку.– Подумала я, вырываясь из объятий теперь уже моей личной горничной и поворачиваясь обратно лицом к зеркалу.– То, что я это не она я знала точно. Ну не могла я быть этим милым ребёнком, уж больно хорошо я помнила всю свою жизнь до сегодняшнего дня. Вот только как я оказалась в теле ребёнка? Я этого просто не могу понять…
– Со временем ты всё поймёшь дитя моё!— услышала я, чей-то мелодичный голос в своей голове. Завертев головой в разные стороны, я пыталась найти хозяйку этого необычного голоса, но вместо этого лишь услышала весёлый смех.— Не верти головой милая, а то она у тебя отвалится. Ты всё равно не сможешь меня увидеть, не потому что не можешь, а потому что я не позволяю тебе этого сделать. До определенного времени ты не должна никого из нас видеть.
– Вас?– ещё больше удивилась я.
– Да, дорогая, нас. У меня не так много времени, поэтому внимательно послушай меня, и запомни всё что я тебе сейчас скажу.
Всё что тебе только что говорила Ирида чистая правда. Виленсию на самом деле отравили, хрупкий девичий организм не смог справиться с ядом. Она умерла, только никто кроме нас с тобой этого не знает. И пообещай мне, пожалуйста, что и не узнает. Ты должна держать это в тайне. Пообещай мне.– В голосе говорившей были слышны стальные нотки. Видимо эта женщина привыкла командовать, зная, что все её требования будут беспрекословно выполнены.
– Хорошо, я обещаю, что никому не скажу об этом. Но почему? Почему я в её теле? Почему именно я? Как такое могло произойти?
– Потому что так было нужно дитя моё! В твоём мире, который ты считаешь родным, тебя уже не существует, ты умерла там и возродилась здесь, в теле этой маленькой девочки. Тебе суждено изменить этот мир, изменить себя…со временем ты обо всём узнаешь. Я не могу тебе пока рассказать всей правды, уж извини, не в моей это власти, хотя ты себе даже не представляешь, как мне хочется, чтобы ты обо всём поскорей узнала, но к сожалению… —
