В 2010 году в издательстве Сатисъ вышел в свет первый том магистерской диссертации архиепископа Михаила (Мудьюгина) (1912–2000) «Православное учение о личном спасении» – «Спасение как цель и как состояние». Теперь читателю предлагается второй том труда покойного иерарха – «Спасение как процесс».
Тема, выбранная в качестве магистерской диссертации бывшим ректором Ленинградской Духовной Академии астраханским епископом Михаилом, казалось, при всей ее несомненной важности в православном богословии, не слишком удачна и как бы неуместна. Во-первых, потому что на исходе XIX века эта тема была с исключительной тщательностью проработана в магистерской же диссертации будущим ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии, а тогда начальником русской духовной миссии в Афинах архимандритом Сергием (Страгородским). При защите данной диссертации в Московской Духовной Академии в 1895 году труд будущего патриарха Московского и всея Руси (1943–1944) был оценен очень высоко, как фундаментальный вклад в раскрытие православного вероучения. «Мы признаем его выдающимся трудом в отечественном богословии, которому суждено занять очень почетное место в истории раскрытия важнейшего предмета духовной жизни».[1] Этими словами завершил свою рецензию ректор Московской Духовной Академии архимандрит Антоний (Храповицкий), впоследствии выдающийся деятель Русской Православной Церкви в годы гонений и эмиграции. Второй рецензент, профессор кафедры истории и разбора западных исповеданий В.А. Соколов отмечал, что помимо глубокой научности «… выдающуюся особенность рассматриваемого исследования составляет обнаруживающаяся в нем глубина и искренность убеждения… Читая исследование о. Сергия, постоянно чувствуешь, что он именно решает не теоретическую только задачу, а жизненный вопрос самоопределения».[2] Впервые опубликованная в 1898 году в Казани и много раз переиздававшаяся впоследствии эта работа на долгие годы (да и до сих пор) стала эталоном раскрытия православного учения о спасении и образцом для написания богословских работ, в которых пересматривались и заново осмыслялись вопросы, традиционно изучавшиеся в рамках т. н. «школьного богословия», основанного на схоластических штудиях католических теологов или на импровизациях либерального протестантского богословия.
Во-вторых, следует отметить, что сотериология, т. е. учение о спасении, настолько «обобрана» и «растаскана» параллельными богословскими дисциплинами, что сам предмет исследования, кажется, теряет какое бы то ни было содержание. Так, евангельские события, с которыми связано догматическое представление о спасении человечества во время Голгофской жертвы, оказались преимущественно в поле зрения библеистики.[3] Личное стремление каждого христианина к спасению разбирается аскетикой и нравственным богословием. О достижении райского блаженства каждым отдельно взятым христианином пишут специалисты по эсхатологии, а воспитание человека в вере и в желании достичь Царства Небесного делят между собой психология и педагогика. Поучения Святых Апостолов, Отцов и Учителей Церкви о путях спасения изучаются учеными экзегетами и патрологами. Рассматривая тему спасения, легко свести проблему к одной из указанных точек зрения и снова оставить ее нерешенной.
Владыка Михаил был не только фундаментально и всесторонне образован, но и являлся настолько ответственным и искренним человеком, что при всем желании невозможно представить, чтобы в результате его духовно-интеллектуального труда вышла работа банальная и конъюнктурная. Более того, он был глубоко лично заинтересован в выяснении для себя вопроса, может ли он сам надеяться на спасение после смерти. Интерес этот появился у него еще в раннем детстве и, со временем упрочаясь, постоянно осмыслялся по мере взросления и обретения жизненного опыта. Неизбежно и естественно возник момент, когда владыка почувствовал острую необходимость изложить на бумаге свои постоянные и многолетние рассуждения и представить их на всеобщий суд. Изначально он думал о серии статей и сомневался в целесообразности именно диссертационной формы для данной цели. К написанию же именно диссертации его подтолкнула активная заинтересованность митрополита Никодима (Ротова), убежденного в необходимости создания подобного богословского труда в непростые годы советского атеистического монополизма. Окончательный текст диссертации вырастал из многочисленных записей, которые владыка вел с юношеских лет, и в которых он пытался формулировать тревожившие его вопросы и найденные промежуточные ответы. До Астрахани, где владыка Михаил, будучи епархиальным архиереем, работал над диссертационным текстом, тетради с записями довоенного периода не дошли: многое пришлось уничтожить из-за гонения властей. Но собранные в них духовно-интеллектуальный опыт и напряженность творческой мысли не пропали даром, а были сохранены памятью и еще более полно реализованы в позднейших записях, послуживших основой для написания диссертации. Мотивируя вынесение диссертации на обсуждение прежде всего собственной обеспокоенностью в вопросе спасения, желанием в нем разобраться всерьез и всесторонне, а не получением магистерской степени (к атрибутам разного рода статусное™ владыка относился как к условностям, менее всего призванным отразить содержание, зато небезопасным относительно культивирования тщеславия), владыка постарался написать по возможности исчерпывающую работу, и – главное – полезную практически. Владыка относился к тем авторам, чьи работы всегда обладают ясно выраженной адресностью и программным общественным предназначением. Он писал эту работу для людей, и именно поэтому ему очень хотелось увидеть свой труд изданным. К сожалению, даже долгой жизни владыки не хватило, чтобы эта мечта осуществилась.
Во многом ход рассуждений владыки Михаила был заранее предопределен. Не только тем, что работа Патриарха Сергия, неоднократно издававшаяся до революции, содержит в себе ключевые рассуждения по данной теме. Думается, как раз, напротив, владыка Михаил, испытывая несомненный пиетет к этой безусловно достойной работе, всеми силами старался дистанцироваться от нее, чтобы не оказаться в роли заурядного пересказчика. Но, как впоследствии вспоминал сам владыка, трудности подобного характера ощущались лишь в самом начале; все-таки он исходил прежде всего из собственного опыта жизни и образа мышления. Владыка Михаил имел образование филологическое и техническое, его багаж богословских знаний начал формироваться еще в детстве, а музыкальное образование он получил, обучаясь в Консерватории. Эти знания складывались, выстраивая исключительно стройное и логически завершенное здание его уникальной и цельной личности. По этой причине он не мог избрать иного метода, кроме сочетания строго упорядоченной логики с образно-ассоциативным мышлением.
