По окончании университета Николая Бражкина направили на работу в далекий сибирский город, даже не город, а рабочий поселок в таежной глухомани, где был расположен металлургический комбинат. Из западных окраин Советского государства он уезжал работать в далекую восточную глубинку своей необъятной Родины. По меркам сокурсников, в подобные места обычно отправляют лодырей и бездельников на перевоспитание суровой рабочей действительностью.
Целеустремленный и эрудированный Коля Бражкин знал спецпредметы и экзамены мог бы сдавать только на «отлично», но оценки за результаты его знаний преподаватели всегда сознательно занижали. Всему виной была история КПСС. Николаю история партии и другие политические дисциплины, как предметы, были неинтересны, и он прямо об этом заявил на общем комсомольском собрании университета.
Случай для университета был неординарный, и его внесли отдельным вопросом в повестку дня заседания партбюро университета, где и постановили обратить внимание университетских преподавателей на аморальный облик зарвавшегося студента. Преподаватели отреагировали, и в зачетной книжке студента прочно прописалась оценка «удовлетворительно».
С отрицательной характеристикой университета и фанерным чемоданчиком Коля Бражкин прибыл на металлургический комбинат, где был принят на работу экономистом в плановый отдел. В те времена металлургический комбинат остро ощущал нехватку специалистов с высшим образованием, а Николай не просто был дипломированным экономистом, но и обладал незаурядным талантом аналитика.
Директор комбината нарадоваться не мог на молодого специалиста и вскоре назначил его начальником планового отдела. Жил Николай в общежитии барачного типа, но после повышения в должности ему профком завода обещал отдельную благоустроенную жилплощадь. Администрация комбината предпринимала все меры для того, чтобы молодые специалисты после отработки положенного законом срока не уезжали в более теплые края.
Коля Бражкин привык к суровой красоте таежного края, и менять место работы в ближайшем будущем не планировал. Тем более, что ночами стала сниться кареглазая директорская дочка Даша, которая тоже получила экономическое образование и работала в его отделе. Вместе с Дашей они уже вели обратный отсчет дням, оставшимся до ввода в эксплуатацию дома, где Коля должен был получить квартиру.
Директор комбината, участник войны, коммунист с большим стажем, отличный производственник в это время упаковывал свои вещи и собирался переезжать в Москву – его должны были перевести на работу в ЦК КПСС, но Даша оставалась здесь, потому что свою дальнейшую жизнь видела только рядом с Коленькой.
Но случилось непредвиденное – комбинат завалил план текущего квартала и вопрос перевода директора комбината на Московскую должность мог надолго затянуться или вовсе не состояться.
Начальник производственного отдела комбината Матвей, он же лучший друг Николая, предложил директору искусственно улучшить производственные показатели комбината в текущем отчете, и пообещал, что в следующем квартале он предпримет все меры, и объемы выплавки стали подтянет.
Николая позвали к директору и при закрытых дверях попросили исправить отчет. Ответственность за последствия, стуча кулаком себе в грудь, взял на себя Матвей – три-четыре месяца, и он сумеет подтянуть фактические объемы к плановым. Бражкин упорно не соглашался приписывать в отчет несуществующие тонны стали, но посмотрел на мрачное лицо своего будущего тестя и пошел переделывать отчет.
Отчет подписали и отправили в столицу, а через две недели оттуда прислали проверку. Приписки были сразу обнаружены, а материалы проверки отправлены в прокуратуру. Кому-то в столице очень не хотелось, чтобы сибиряк-провинциал занял высокую должность в ЦК КПСС.
Коля Бражкин, на допросе у следователя прокуратуры заявил, что ответственность за достоверность отчетных данных несет он, начальник планового отдела комбината. Директор о приписках в отчете ничего не знает. Суд приговорил Николая Бражкина к четырем годам исправительно-трудовых работ, и его этапом отправили в лагерь, затерявшийся в болотистых лесах Лабении.
Николай Бражкин был грамотным специалистом, к тому же малосрочником, и начальник лагеря взвалил на него учет и систематизацию производимой спецконтингентом продукции. Лагерь получил отлично налаженную систему учета, а заключенный Николай Бражкин – отдельную комнату и некоторые послабления в тюремном режиме.
Директор комбината вскоре после суда уехал в Москву, забрал с собой и дочь, Дашу. Дочери он пообещал, что позаботится о Николае, но породниться им уже не придется – не может в родственниках у работника ЦК КПСС состоять бывший уголовник. Даша была согласна на любые условия отца, лишь бы он сдержал свое обещание и помог Коленьке.
Однако отец не торопился с помощью и через год сказал ей, что помощь действительно реально будет, но для этого ей нужно выйти замуж, чтобы у него была уверенность в том, что она порвала все отношения с Николаем. И она вышла замуж за партийного функционера, на которого указал пальцем ее отец.
Только за полгода до окончания срока, в лагерь был отправлен Матвей с новыми документами для Николая Бражкина и большой суммой денег. Матвей не мог смотреть в глаза своему другу, говорил, что это он во всем виноват, но сейчас ничего нельзя исправить. Коля хмуро улыбался и отвечал, что срок вот-вот заканчивается и все останется позади.
Новые документы были выписаны на фамилию Колиного отца Чарышева, погибшего во время войны под Сталинградом. Еще Матвей сообщил, что личное дело заключенного Бражкина будет уничтожено вместе с остальными личными делами некоторых заключенных, о чем уже есть некий приказ подписанный несколькими министрами. Это достоверно известно от ответственного работника министерства юстиции. После освобождения Николай должен остаться работать здесь, в республике Лабения, на химическом комбинате. На этот счет существует договоренность с местными партийными органами. Правда, о Даше лучше забыть, потому, что она давно вышла замуж и счастлива в браке. На прощание Матвей долго и виновато жал руку Николаю, а потом, уже ступив ногой на порог, сказал:
– Я тут подсуетился и прикупил для тебя деревенскую девочку. Соскучился, небось, по женской ласке? Завтра тебе один местный проходимец приведет молоденькую красавицу. Ни о чем не беспокойся, я все устроил и услуги оплатил. Прости меня, Коля! Даст Бог, еще увидимся.
