Часть 1. Глава 1. Перевод
— Диспетчер борту триста четырнадцать: коридор открыт, — прошуршало в динамиках шлема.
— Борт триста четырнадцать: принято, захожу на посадку.
— Эй, Странник, тебя Торрес вызывал, — уже не таким официальным тоном произнёс диспетчер.
— Фил, чего шефу нужно? — проворчал Уилл, более известный сослуживцам как пилот с позывным Странник.
— Вот у него и спросишь.
Уилл, уже не глядя на мутно-жёлтые диоды, обозначающие взлётно-посадочный коридор, начал заход на посадку — в сотый, а может, уже и в тысячный раз. Дни шли за днями, сливаясь воедино, потому он потерял им счёт. Когда неповоротливый транспортник коснулся покрытия и остановился через несколько десятков метров, он расстегнул ремни-фиксаторы и выскользнул из кресла. На кораблях этого образца генераторы гравитации отсутствовали, потому в полётах приходилось бороться с невесомостью дедовским способом. Второй пилот на внутренних рейсах также не был предусмотрен. Уилл сдвинул консоль на место, переключил шлем в автономный режим и направился к выходу.
Оказавшись на поверхности астероида с ничего не говорящим названием EW-21068, он, слегка пошатываясь, зашагал от складского терминала к главному куполу — генераторы из-за экономии работали не в полную силу, а скафандр для открытого космоса лёгкости движений не способствовал. Гравитация на астероиде была слабее той, к которой Уилл и многие другие привыкли на терраформированных планетах, но, по расчётам медиков, не должна была наносить серьёзный вред здоровью. Война забирала все ресурсы, и никто уже не заботился о комфорте людей, работавших на военных объектах: лечить не нужно, и ладно.
Корабли на аналоговом управлении — к этому классу относился транспортник, на котором Уилл выполнял по три рейса ежедневно, — тоже строили по принципу «лишь бы летал». Гравитации нет, будто в эпоху покорения космоса, на минимуме системы как жизнеобеспечения, так и безопасности: случись авария, разорвёт или в лепёшку сплюснет. Смертность среди пилотов была высокой. Ещё больше — в условиях астероида, на естественное притяжение которого влияли целых две планеты и одна звезда. Работать тут могли немногие. Особенно годами, как это делал Уилл, — или разбивались в течение месяца, или через полгода попадали в лазарет с истощением. А потом — комиссия и аннулирование сертификатов.
Странник был одним из десятка устойчивых к стрессу и сложным условиям пилотов, которые составляли постоянный коллектив служащих здесь. Выходцам со Старой Земли просто некуда было деваться, осваивали не самые удобные территории — во время войны большинство секторов оказались оккупированы захватчиками, которые за три года сузили распространение человеческой цивилизации практически до Солнечной системы. Там, на рубежах, ежедневно велись бои с вортаи — расой, напавшей на людей, но Уилл, несмотря на диплом лётной академии с отличием, ворох почётных значков и сданные нормативы, доказывающие первый допуск, к этой войне отношения не имел. Просто каждый день перевозил оборудование и материалы для строительства колонии на этом богами забытом астероиде, на который в былые годы люди бы и не глянули, не то что стали бы осваивать с целью проживания…
— Вызывали, сэр? — Уилл провёл ладонью над консолью коммутатора в шлюзовом коридоре. Если диспетчер что-то перепутал, можно не заходить внутрь: последнюю пару недель система вентиляции купола барахлила, даже в обычной форме от влажного тепла становилось душно, а в скафандре там и вовсе было невыносимо находиться.
— Грей, где тебя черти носят? — рявкнул ему мигающий экранчик.
Ответа не требовалось: полковник Торрес был в курсе, что пилот выполнял регулярный рейс, а потому физически раньше этой минуты очутиться на астероиде не мог бы, но перманентное недовольство подчинёнными регулярно выливалось в пустые упрёки. Наверное, как и Уиллу, боевому офицеру сложно было торчать в глубоком тылу, пока другие сражаются за судьбу всей цивилизации.
Шагнув в шлюзовую камеру, Уилл дождался нормализации давления и снял шлем. В громоздком скафандре он чувствовал себя чересчур неуклюжим и перемещался по узким коридорам осторожно, стараясь никого и ничего не задеть. По проекту пригодная для дыхания атмосфера планировалась во всём объёме купола, а ещё там должны были находиться оранжереи и гражданские объекты, но война внесла свои коррективы: приспособленными для жизни оказались лишь небольшие помещения с низкими потолками. Истекая по́том, Уилл дошагал до фойе, своеобразного перепутья купола, свернул в левый коридор и в чрезмерно тусклом освещении по памяти нашёл нужную дверь. Кабинет полковника представлял собой нагромождение оборудования и мебели — никто не думал даже, чтобы дать номерному астероиду название, что уж говорить о том, чтобы создать здесь хоть какую-то видимость порядка или уюта.
— Грей, пришёл приказ о твоём скорейшем переводе на станцию «Бэкуотер», — полирнув блестящую лысину ладонью, раздражённый Торрес начал с места в карьер.
— Вы серьёзно, сэр? — удивился Уилл.
— По-твоему, я похож на клоуна? — ощерился полковник. — Живо собирайся. В шесть за тобой прибудет пассажирский челнок.
— Да, сэр! — отчеканил Уилл и пошёл в жилое крыло.
Все семь минут пути до казармы его мучили противоречивые чувства и воспоминания. Именно на станции «Бэкуотер» находится тренировочная база программы «Юнит». У Уилла с этой программой были связаны не лучшие воспоминания, но он искренне полагал, что больше никогда не получит подобного назначения.
Память моментально подкинула картинки: поджавшая губы Эйрин, которой было не смешно от очередной глупой шутки Уилла, «Лиса», ультрасовременный на тот момент корабль, поражавший воображение плавностью линий… Его композитный корпус и сейчас бы выглядел ошеломляюще, а яркий и острый ум корабля Уилл никогда не считал искусственным: с ним разговаривало другое живое существо, миниатюрное органическое тело которого было выращено на специальной ферме, а потом снаряжено бронёй, двигателями и орудиями. Кабина пилотов тоже была бы на вид вполне стандартной, если бы не подозрительно малое количество аналоговых органов управления — пилоты почти все операции совершали силой мысли.
Знакомство с Эйрин, обучение, старт испытаний с «Лисой» всегда отзывались в душе Уилла теплом, но резкий обрыв был слишком болезненным, рана за пять лет так и не зажила. Уиллу казалось, что она перестала кровоточить, он прятал повреждённую плоть под стерильной повязкой невозмутимости, но слова полковника сорвали тонку плёнку, и боль вспыхнула с прежней силой.
До окончания обучения и отправки к месту службы оставалось полгода, когда Эйрин полетела к родителям на каникулы и не вернулась: пассажирский лайнер был уничтожен пиратами. Так Уилл лишился и напарницы, и корабля — «Лису» законсервировали на случай, если найдут способ перенастроить её под другую пару пилотов. Пять лет назад такой технологии не существовало.
