Глава 1.
Воскресенье, 20 октября.
Настя Снеговая сидела на диване в своей небольшой двушке около метро «Белорусская» в Москве. Она была в старой толстовке с капюшоном, растянутой майке и домашних шортах. Она укуталась в плед, чтобы согреться. Холодный ветер, завывая, дул из открытого окна. На столике рядом стояла кружка с крепким чёрным чаем и лежал её мобильный.
В руках у Насти был планшет, она читала статью из англоязычного научного журнала. Её английский позволял ей понимать практически все, и только редкие специальные термины заставляли её открывать приложение-переводчик.
Статья была криминологическая и рассказывала о системе ценностей и этике профессиональных преступников. Настя читала её не из любопытства – она была следователем Главного Следственного Управления Следственного Комитета России.
Насте было 29, она была самой младшей из следователей в своем управлении. Стройная, чуть выше среднего роста, с серо-зелеными глазами. Она всегда собирала черные волосы в пучок и не любила косметику (пустая трата денег, на её взгляд). Если у неё были свободные деньги, она тратила их на книги, технику или новые запчасти для своей потрепанной Kia Rio.
Когда у Насти зазвонил телефон, она читала такой абзац:
«Из вышеизложенного следует, что, характеризуя профессиональных преступников, следует говорить не об имморализме, а о наличии у них собственной моральной системы. Эта моральная система не только основана на жестком разделении свой/чужой, но и на отличной от общепринятой оценке правильности и неправильности действий. Например, в обычном обществе люди могут простить или не простить измену, в то время как в преступной среде она однозначно маркируется как нечто непростительное. Убийство же, с другой стороны…»
Настя отложила планшет и взяла телефон. Это был её начальник Дмитрий Евгеньевич Мжельский.
– Слушаю, – произнесла она максимально ровным голосом, пытаясь не выдавать волнения.
Не мог начальник управления звонить ей на выходных без значимой причины. Что-то случилось – не просто плохое, а плохое и срочное.
– В Парке Горького произошло убийство, – не здороваясь, начал Дмитрий Евгеньевич. – По всем признакам похоже на заказное. Дело передадут нам, собирайся. Машину за тобой я уже отправил.
Настя очень любила свою работу, но меньше всего она хотела в свой редкий выходной вылезать из уютного теплого пледа, одеваться и ехать смотреть на труп. Особенно когда терпкий, приятно греющий чай был только заварен, статья прочитана только наполовину, а за окном пасмурно и ветрено.
Но что оставалось делать?
– Собираюсь, – сказала Настя и пошла в другую комнату одеваться, держа в руке телефон. – Личность убитого уже установили?
– Да. Балоев Давид Георгиевич, 85-го года рождения, генеральный директор «Владхимбио». Я созванивался со специалистами: скорее всего он связан с осетинской мафией.
Снеговая молча покачала головой. Только кавказских мафиозных разборок ей не хватало.
Она ответила:
– Ну ладно, жду машину.
Она сделала глубокий вдох и сказала себе успокоиться.
«Надеюсь, хотя бы чай успею допить».
***
Почти одновременно на другом конце Москвы зазвонил телефон у хорошего знакомого Насти, майора полиции Влада Наумова.
«Медведь выходит на охоту – душить собак!
Медведь выходит на охоту – душить собак!»,– пропел телефон голосом Янки Дягилевой.
Это значило, что звонит Медведь.
Влад переложил в левую руку окровавленную монтировку, а правой достал из кармана телефон:
– Алё.
Как и Дмитрий Евгеньевич, Медведь говорил коротко и безапелляционно:
– Моего сына убили. Приезжай ко мне в «Аланию» через час.
– Давида убили? – переспросил Влад, не веря своим ушам. Он вспомнил, что у Медведя есть ещё один сын.
Хотя какая разница. Какой суицидник решится убить сына Георгия Балоева?
– Да, Давида. Жду через час.
Влад осмотрел комнату – двух своих помощников с пистолетами наготове, двух стоящих на коленях коммерсантов со связанными за спиной руками. Последние десять лет он совмещал службу в Московском Уголовном Розыске с работой на Медведя и неплохо преуспевал и там, и там.
– Не обещаю, что буду вовремя. Работы много,– сказал Влад.
– Жду. Дело важное, – ответил Медведь и повесил трубку.
Влад убрал телефон обратно в карман и задумчиво покачал монтировкой: вверх-вниз, вверх-вниз.
Ему было 38 лет. Высокий, мускулистый, с короткими светло-русыми волосами, всегда небритый. Из одежды признавал только свитера и джинсы, которые надевал даже на важные встречи. Он говорил рублеными, безэмоциональными фразами, словно за лишние слова в предложениях нужно было доплачивать.
Сейчас он был в замешательстве. Странно, что Давида больше нет. Ему нравился Медведь-младший.
«Ты нужен ему как опер», – прозвучал в голове Влада его собственный голос отстраненно. – «Убийцу найти».
Он решился – отбросил монтировку в сторону и сказал помощникам:
– Закончите здесь сами. Думаю, эти джентльмены уже поняли, почему платить надо вовремя. Если не получается – звоните. Всегда можно договориться о рассрочке, мы люди понимающие. Только кидалами быть не надо. Усвоили?
Он взглянул на коммерсантов, те согласно закивали, как игрушечные собачки в автомобиле.
Влад усмехнулся сам себе – зачем он сказал «джентльмены»?
***
Служебная машина довезла Настю неожиданно быстро (бывалый водитель грамотно объезжал пробки), но она успела найти в гугле много информации про убитого Давида Балоева и компанию «Владхимбио», которой он управлял.
Компания занималась производством химических удобрений и принадлежала отцу Давида – Георгию Балоеву, бизнесмену с крайне широким спектром интересов. Помимо этой компании ему принадлежала компания «Автодорстройэкс», регулярно выигрывавшая тендеры на строительство автомобильных дорог, несколько ночных клубов в Москве и Владикавказе, элитный московский ресторан «Алания» и сеть аптек по всей Северной Осетии.
Георгий Балоев сидел в тюрьме, но это было очень давно – на рубеже 70-ых и 80-ых. «Это была обоюдная драка, а не избиение, как некоторые говорят»,– рассказывал он в интервью североосетинскому телевидению,– «Но я искренне сожалею об этом. Сейчас я другой человек»
«Ну-ну», – подумала Настя, недоверчиво глядя в его маленькие хитрые глаза.
Помимо убитого Давида у Георгия Балоева были ещё два ребенка – дочь Марианна (Настя удивилась вычурному имени) и сын Заур, оба младше Давида. Марианна управляла немецким филиалом (ого!) «Владхимбио» и жила в Мюнхене. Про Заура Настя в открытых источниках нашла только, что он был в молодежной сборной России по дзюдо.
Машина приехала.
На месте преступления Настю ждал не Дмитрий Евгеньевич, а следовательница местного отдела СК. Должно быть, она работала на месте преступления до выяснения, что убитый – важная птица. Это была высокая, худая женщина 45 лет, крашеная блондинка.
