Это трудная, почти как учебник, работа – мотивированная как важностью и сложностью затронутых тем, так и их (для меня) романтичностью и поэтичностью, идущими – хороши они, или нет – прямо от сердца. Моя откровенность выражает доверие и уважение к Вам, дорогой Читатель, хотя, когда я что-то пишу – у меня всегда немного есть чувство, что я готовлю контрольную, а чтобы она была проще (а то уволят из колледжа!) – в ней нужно, хотя бы немного, использовать старые домашние задания.
Как в смысле упомянутой откровенности, так и в смысле всего стиля письма, Святым Покровителем настоящего сочинения, который мог бы быть найден в анналах русской литературы, скорее всего был бы Игорь Северянин, который как-то сказал с обычной своей смелостью:
Что до того что скажет Пустота
Под шляпками, цилиндрами и кэпи!
Что до того! – Такая нагота
Великолепней всех великолепий!
Эпиграфы
(«Автор» – Эмануил Глускин)
Если рождающемуся можно дать приглашение на казнь, то есть, на смерть, то почему умирающему нельзя дать приглашение на жизнь?
В каждом человеке надо прежде всего видеть что-то хорошее.
Менахем-Мендел Глускин (мой дед по матери)
Скажи человеку, что он хороший – и он действительно станет хорошим; скажи ему, что он плохой – и он действительно станет плохим.
Лев Х. Вильскер (мой отец)
Без умения прощать нет ни любви, ни дружбы.
Я предпочитаю быть глиняной черной сковородой, пекущей белые блины
Григорий Сковорода
(в ответ на упрёк в недоработанности своих произведений)
Когда красавица – от которой можно легко потерять голову – на тебя смотрит – это очевидное «Invitation to Beheading» («Приглашение на Казнь/Обезглавливание»), и то что (цитируя Набокова) «сообразно с законом, смертный приговор объявляется шёпотом» – в этом случае более чем понятно. Чем тише – тем страшнее.
«Будете ли вы стрелять, или нет?» «Не буду, – отвечал Сильвио, – я доволен.»
«… питаться поневоле приходится действительностью, но задаваться идеалами тоже значит жить»
А. А. Фет, «Воспоминания»
Приглашение на казнь, – это когда одна красавица начинает вести трамвай, а другая проливает подсолнечное масло.
Первый признак начала познания – желание умереть.
mortuos plango, vivos voco – оплакиваю мёртвых, зову живых.
Не следует казнить седло за вину осла.
Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, но вообще едва ли пригоден для жизни.
Да, но он иногда забирает с собой жизни других.
Суть жизни – самого себя найти.
Я не стараюсь танцевать лучше всех остальных. Я стараюсь танцевать лучше себя самого.
Я не пою для всех – я пою для каждого.
Ни солнце, ни смерть, нельзя разглядывать в упор.
Если вы начнёте судить людей, у вас не хватит времени на то, чтобы любить их.
Кто понимает лишь то, что можно объяснить, понимает немногое.
Больше всего мы делаем обычно тогда, когда думаем, что делаем слишком мало.
Только в те мгновения, когда вы действительно видите людей смешными, вы действительно понимаете, как сильно вы их любите.
Повышенная чувствительность есть и у других, но они боятся в этом признаться, а я не боюсь.
Стихи, даже самые великие, не сделают автора счастливым.
Главное: не теряйте отчаяния.
Нету ведьм, но надо быть осторожным.
То, что сегодня нету никаких ведьм, ещё не значит, что они не могут вдруг все появиться завтра.
В хорошей книге больше истин чем хотел вложить в неё автор.
Горе прежде всего заставляет человека узнать, что он собой представляет.
Иметь врагов – древнейшая привычка человека, а, следовательно, и сильнейшая его потребность.
Бурное страдание всё же предпочтительнее вялого удовольствия.
Следует любить друга, помня при этом, что он может стать врагом, и ненавидеть врага, помня, что он может стать другом.
О мужественное сердце разбиваются все невзгоды.
Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.
Судья, осуждающий невиновного, осуждает самого себя.
В России нет дорог, – одни направления.
У счастья и у любви нет дорог, – одни направления.
Дело в том, что вы всегда знаете, как правильно поступить, но самое трудное – это поступить правильно.
Н. Шварцкопф (американский генерал)
Будьте внимательны к вашим мыслям – они начало поступков.
Романтизм «Алых Парусов» Грина, – это романтизм отрыва от действительности, и поэтому мало чему учит, хотя и может легко захватить чувствительного подростка (но это не обучение, а использование читателя). Романтизм «Дикой Собаки Динго» Фраермана – это романтизм терпеливого углубления в суровую действительность, и потому более полезен для воспитания и подготовки к жизни.
…поэт возводит явление в десятизначную степень, и скромная внешность произведения искусства нередко обманывает нас относительно чудовищно уплотнённой реальности, которой оно обладает.
Древнееврейский язык очень красив и звучен. Когда слышишь его, чувствуешь всю пламенность, всю горячность этой тысячелетней расы.
А. Вертинский (из воспоминаний «Дорогой длинною…»)
Мы знаем истоки Пушкина и Блока, но кто укажет, откуда донеслись до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама!
Где-то в Германии начинал писать В. Сирин (Набоков), уже совершенно не связанный с Россией и почти чужой. Его романы были увлекательны, как фильмовые сценарии, и абсолютно вненациональны.
А. Вертинский (из воспоминаний «Дорогой длинною…»)
Но всё-таки, во вненациональном пространстве «Приглашения на Казнь» появляется старичок-еврей. И именно это его одиночество там и является интересным, как и его (совершенно ясная мне) национальная точка зрения.
Смелые слова Жанны Кальмон «У меня всего одна морщина, и я на ней сижу» было бы невозможно процитировать перед уважаемым читателем, если бы мы не говорили о приглашении на ЖИЗНЬ. Где же, чёрт возьми (
