Коллектив авторов - Приход № 19 (июнь 2015) Рейтинг храмов

Наверное, о бесах не стоит говорить сегодня, в воскресный день. Стоит поговорить о нас самих. Прочитав эти слова, мы конечно же, не понимаем жителей гергесинских, не понимаем жителей гадаринских, которые просят Иисуса удалиться из их пределов. Но у меня первая мысль совсем другая: а как бы мы отреагировали, если бы сейчас Господь нам сказал, что каждый из вас лишится годовой зарплаты, годового дохода для того, чтобы один сумасшедший алкоголик в городе Электроугли приобрел здоровье, стал не сумасшедшим и не алкоголиком. Вот мы готовы к этому или нет?

Очень часто Бог лишает нас этого повседневного комфорта, и поэтому мы Бога побаиваемся. Мы привыкли к определенным состояниям, привязались к земному, и поэтому для нас страшно говорить сейчас о втором пришествии Христовом. Вместо начала света мы этот день, этот миг называем концом света. Мы, христиане, боимся этого дня. Поэтому мы не хотим, чтобы Господь был где-то рядом с нами, потому что это связано с большими неудобствами очень часто.

Вспоминается Иов, вот сейчас читал, вспомнил из Ветхого Завета Книгу Иова. Когда человек через страдания, через испытания в конце концов кричит в Небо и говорит, нас некому рассудить. И тогда Бог является и отвечаем ему: кто ты такой, что ты вообще понимаешь? Ты был, когда Я создавал мир, ты понимаешь ли его цель? И нормальный человек, конечно, возмутился бы такому ответу Бога или хотя бы еще больше бы загрустил, а Иов… у него вырывается вздох, и он говорит, Господи, до этого я слышал о Тебе только слухом уха своего, а теперь я точно знаю, что ты есть, теперь мне уже ничего не страшно. Вот мы с вами готовы услышать не только слухом уха, что Бог есть, но и оказаться рядом с ним? Но понимая, что мы – это Иов или это жители гадаринские, которые потеряли все свое имущество для того, чтобы исцелился один бесноватый. Поставив себя на это место, понимаешь, насколько мы далеки от Христа. Устами близки к Нему, устами говорим, Господи, Господи, а реально…

Вот такую ситуацию можно смоделировать, в прошлом году я о ней рассказывал. Если встретите вы Христа на улице, и Он скажет, все, пойдем к тебе домой, будем жить у тебя. А на следующий день Он приводит пятерых бездомных, потом еще двух алкоголиков, одного сумасшедшего, и так каждый день у нас в квартире прибавляется, прибавляется тех, кому негде жить. Как мы на это отреагируем? Не попросим ли, Господи, оставь кров наш, как это сделали жители гадаринские? Не знаю.

Укрепи нашу веру, Господи. Всели в наше сердце веру, надежду и любовь Твою. Аминь.

Звучат субботние молитвы в церкви Святой Троицы, главном и самом заметном соборе Грузии. В стране, в которой церковь насчитывает свою историю уже много сотен лет, этот храм был построен совсем недавно, всего каких-то десять лет назад. Сегодня его слоистая крыша украшена золотым куполом, и храм стал главным строением в столице, и для меня это самый яркий символ восстановления влияния грузинской православной церкви.

Достаточно просто пройтись по улицам Тбилиси, чтобы понять, что религия здесь повсюду. На многих проезжающих мимо машинах можно видеть наклейки со словами «Господи, помилуй». Повсюду в городе множество церквей, и большинство прохожих крестятся на церковь, когда проходят мимо. Плохо только, что водители тоже крестятся в этот же самый момент. Большая часть ресторанов в городе предлагают постное меню для своих посетителей.

Главенствующая роль церкви в жизни грузинского общества не нова. Даже 70 лет коммунизма не смогли подавить коренную веру в этой стране. Но то, что появляется сейчас, это новая форма религии, более резкая, и старые догмы о терпимости и уважении подвергаются самой суровой проверке. Одно из полей сражений – образование. В этой передаче я возвращаюсь в свою старую школу в Тбилиси, чтобы узнать, что же следующее поколение молодых грузин чувствует по отношению к церкви и к своей вере.

Мне кажется, самое удивительное в моем возвращении то, что особенно здесь ничего не изменилось: те же коридоры, возможно, только по-другому окрашенные, ремонт в туалетах. Здесь стало лучше. Сложно даже посчитать, сколько времени прошло с тех пор, как в середине девяностых я была здесь последний раз. Как только Советский Союз рухнул, сразу же со всей очевидностью стало ясно, насколько популярна церковь. Вновь стало модно ходить в церковь, одевать платок, носить крестик – это снова было круто.

А вот моя учительница грузинского, Лео Теордава. Несколько новых морщин появилось не ее широком добром лице. Она одета в длинное черное подбитое платье. Даже несмотря на то, что за окном теплый день, в самой школе темно и прохладно. Она пытается отшутиться от моих попыток сфотографировать ее – по ее словам, она выглядит слишком уставшей. Мы присаживаемся, чтобы поболтать о прошлом. Вспоминаем гражданскую войну, которая последовала за распадом СССР, бои, которые охватили улицы вокруг школы. В то время мы пользовались печурками, чтобы отапливать квартиры и классы, потому что не было ни газа, ни электричества. Часто бывало просто слишком холодно или слишком опасно, чтобы идти в школу. Многие другие вещи изменились также, по словам моей учительницы, и одна из них, это то, что дети вновь повернулись к церкви.