А человек, как известно, семьей. В моем случае семья – это единственное, что в моей жизни всегда давало мне понять, что я русский. Семья подарила мне язык, родную культуру. Попади я в детстве в orphelinat[1] – не имел бы понятия о своей национальности или, как теперь говорят, этнической принадлежности. Поэтому с семьи и начну.
Своих предков я знаю не очень глубоко, так что вывести мой род от Рюриков не получится. К тому же, семейные предания дошли до меня большей частью со стороны маминой родни. А о предках по папиной линии знаю, к сожалению, гораздо меньше. Начну с казацкого атамана. Маме в свою очередь рассказала о нем бабушка. Жил он на Кубани в середине XVIII века, а фамилия его, если верить моей детской памяти, была Дубенко. Больше никаких рассказов ни мамы, ни бабушки либо не было, либо я их не помню.
Так что географически, по маминой линии мы вышли из южных краёв России. Моя бабушка, Альбина Валериановна, была полька, из petite noblesse[2], по фамилии Звижинек. Ее отец Валериан имел небольшое поместье и владел крепостными. В бабушкины времена Польша входила в состав Российской Империи. Интересно, что у нее в паспорте было записано три имени, так тогда было принято: Альбина, Амелия, Пелагия. Прижилось только первое, Альбина, под ним все её и знали. Отсюда, от бабушки, во мне четверть польской крови.
Бабушка была женщиной очень сильного характера и до конца своих дней оставалась католичкой, хотя всю жизнь прожила в браке с православным дедом. К счастью, она была рядом со мной долго: почти до моего совершеннолетия. Она всегда давала мне отличные советы.
Её мужа, Максима Яковлевича Седенко, можно считать основателем нашей семейной бизнес-династии. У деда было свое дело: он успешно торговал строительными материалами в Бердянске и Туапсе. Семейством они были не то чтобы очень богатым, но точно не бедным и довольно большим.
Мама, Лидия Максимовна Седенко, родилась в Бердянске в 1904 году и была младшим, шестнадцатым ребенком в семье. Четырнадцать мальчиков и две девочки! Сейчас такое даже представить трудно, разве что в религиозных семьях. Бабушке было уже лет 46, когда она родила маму. И, представьте себе, практически все дети дожили до взрослого возраста, лишь один сын Николай в восьмилетнем возрасте утонул в море.
Все мои представления о родне связаны именно с кланом Седенко. Во-первых, этой родни всегда было много рядом, в отличие от папиной. И во-вторых, именно Седенко заложили основу нашего фамильного процветания, в том числе и моего, о чем я расскажу позже. Однако судьба маминых братьев и сестер сложилась по-разному.
Дядя Стефан, любимый мамин брат, погиб рано, в 1920 году. Он плыл на пассажирском судне из Новороссийска в Одессу. И вот на корабле его кто-то обокрал и с борта столкнул в воду – так об этом потом рассказали семье.
Магазин строительных товаров М. Я. Седенко, 24 ноября 1911 г., Туапсе
Братья Александр и Аркадий остались в России, точнее, уже в Советском Союзе. С ними наша связь прервалась.
Еще один мамин брат, Павлик, с женой Таисией и дочерью Людмилой был угнан немцами из Харькова в 1943 году; они остались в Германии, а после войны мы помогли им перебраться в Венесуэлу.
Единственная сестра мамы Эля была старше ее на 22 года. Её дочка Женя была с моей мамой, своей тётей, одного возраста. Она и ее муж по фамилии Джурашевич, капитан дальнего плавания, жили в Одессе и тоже были депортированы в Германию. Я дружил с Элиной внучкой Дагмарой и правнуком Аликом Куликом.
