Первое упоминание о Беатриче
О том, как Беатриче попала к фашистам в плен и что из этого вышло
Однажды маленькая Беатриче попала в плен к фашистам. Поскольку она была ребенком и, к тому же, на вид довольно слабым, то ее решили пока не сжигать в печи – не столько из жалости, сколько из любопытства. Дело в том, что Беатриче знала огромное количество немецких анекдотов, а для русских детей в то время это была большая редкость. Да что там для русских – не каждый немецкий ребенок мог рассказать хороший взрослый анекдот для жестоких солдат Вермахта. Поэтому Беатриче спокойно осталась жива. Не то, чтобы совсем спокойно – все-таки такое время, но… жива!
Первое время в концлагере ей все было интересно – и сколько бараков, и как кормят, и по какому принципу распределяют на работу, и как зовут собак, и зачем вообще все это нужно. Но поскольку первое время длилось всего минут семь, то скоро Беатриче стало скучно и она собралась возвращаться домой.
Бэт была довольно смышленой девочкой и поэтому решила сразу напрямую переговорить с главным фашистом. Без посредников так сказать! А поскольку до этого из пленников никто не желал видеть начальника, то охранники заинтересовались таким курьезом и без промедления отвели русскую девочку к главному. Когда ее привели к директору лагеря, у них получился следующий разговор:
– Здравствуйте, пан генерал, – сказала вежливая Беатриче.
– Я не пан! – возмутился начальник.
– Тогда добрый вечер, сеньор, – решила исправить оплошность тактичная девочка.
– Я не сеньор, – еще больше возмутился немец.
– Ну не товарищ же? – совершенно запуталась бедная Беатриче.
– Нет! Нет! Нет! Я господин начальник!
– Осподи! Стоило ли ради этого усложнять начало разговора? Ладно, если бы какой-нибудь там оберштурмбаннфюрер, а то всего-то господин. Ну смешной, ей – Богу…
– Говори что тебе нужно, гадкая девчонка? – нетерпеливо перебил ее фриц.
– Послушайте, я все посмотрела, оценила. Все понятно. Для учебников истории я дам нормальные показания, без подробностей. Но, к сожалению, пришло время нам расстаться. Как говорится, ничто не вечно под луной. Скажите пожалуйста как уйти отсюда без лишнего шума? А то все эти вышки, солдаты, опять же собачки… Мне кажется им совершенно не понравится мой уход по-английски… тем более мы почти подружились.
– Ты никуда отсюда не уйдешь, вредная девчонка, к тому же тебя на всякий случай расстреляют, – процедил сквозь зубы фашист.
– Что? Боже мой, мне кажется мы говорим на разных языках. Вы точно в совершенстве владеете немецким языком?
– Да как ты смеешь? – возмутился начальник проклятого концлагеря.
– Хорошо, – набралась терпения Беатриче. – Давайте еще раз – я уходить, вы оставаться. Ферштейн? Я – домой: Россия, мама, папа, Сталин. Вы – тут: Германия, Гитлер, Рамштайн. Добро?
Тогда фашист почему-то совершенно рассердился на маленькую Беатриче, хотя как вы видите, она вела себя достаточно воспитано. И не давала повод на себя кричать. Но глупые и злые люди не любят когда с ними говорят нормально. Их настораживает то, что им не понятно. А поскольку они думают так же зло и глупо, как и ведут себя, то и понимают только такой язык. Начальник начал буквально истерить:
– Дежурный! Уведите нахалку! Расстреляйте ее!
Беатриче поняла, что толку из этого разговора не будет. Она же не собиралась становиться такой же глупой и злой, поэтому девочка утратила интерес к начальнику. Она просто сказала ему на прощанье:
– Господин гражданин генерал, я не держу на вас зла. Потому что я временно в таком положении, а вы навсегда. Мне вас жаль, но я ничем не могу вам помочь, потому что вам нравится такая жизнь. В 45-м придут союзники и все… Не жди, не встретимся! Всего хорошего.
Вот такая культурная была Беатриче. Попрощавшись с разгневанным фашистом, она спокойно пошла на расстрел. (Которого, ясное дело, не будет, иначе что бы это была за первая история? Зачем нужно было бы писать ПЕРВОЕ упоминание?)
Дежурный фашист поставил Беатриче к стене и выстрелил в нее пару раз. Разумеется, она не пострадала потому что на ней был хороший бронежилет. Ей подарила его мама. Мама так же, как и дочь, была смышленой и прекрасно понимала, что девочке с таким мировоззрением бронежилет обязательно пригодится. Особенно в концлагере! И, как вы видите, дорогие друзья, оказалась совершенно права.
Поэтому когда проклятый фашист выстрелил в Беатриче, она просто притворилась мертвой. Потому что иногда врага легче перехитрить, чем победить и это уже первый шаг к победе. Немец, убедившись, что у девочки закрыты глаза и она не разговаривает, пошел дальше вести войну. А Беатриче встала и пошла освобождаться. Заодно она решила освободить всех пленных, чтобы веселее было возвращаться домой. Вот такой компанейской была Беатриче.
Русские пленники сначала не очень поверили Беатриче, что она спасет их. Тогда она показала им свой российский… точнее советский паспорт – подтвердить, что она тоже русская и тогда пленные прониклись к ней уважением и доверием. Не каждая русская девочка шести лет в те времена имела свой паспорт. Спасибо маме Беатриче, которая в очередной раз сделала дочери ценный подарок.
Для того, чтобы сбежать, нужно было хоть немного оружия и Беатриче пошла на военный склад. Там сидели три фашиста и пили немецкую водку – шнапс. Маленькая русская девочка не очень их напугала. А вот Беатриче напугало как можно пить столько шнапса на три человека. Ведь алкоголь очень вреден для здоровья, он разрушает клетки мозга и человек не может думать, а если и думает, то делает это так, что лучше б не думал. Беатриче стало жалко пьяных фашистов. Они же не от хорошей жизни столько пьют. Она им и говорит:
– Добрый вечер господа немецкие пьяные фашисты. Я искренне вам сочувствую, что вы вынуждены постоянно пить, чтобы не видеть ужасов этой страшнейшей кровавой войны в истории человечества. Я вам соболезную.
– Ты кто такая? – почему-то удивились немцы.
– Меня зовут Беатриче. Я приехала к вам из России. Согласна, мое имя не совсем русское, но из русских вариантов просто ни одно другое имя не обладало таким приятным звучанием… Поэтому я выбрала это.
– Откуда ты знаешь немецкий? – еще больше удивились фашисты.
– Ну, тоже мне вопрос! Иностранные языки расширяют возможности памяти и мышления. А мне эти возможности очень нужны, ведь я такая любознательная. Прошу не путать с любопытной! Таким образом, знание нескольких языков – это показатель гибкости ума. Поэтому папа всегда говорил со мной на разных языках. Я даже не уверена знает ли он русский. Насколько я помню, это началось еще когда он впервые прочитал мне «Красную шапочку» на ее родном, французском, языке. Мне очень понравилось звучание, но, между нами говоря, я ничего не поняла из услышанного. Пришлось самой додумывать до перевода, когда ту же сказку мне мама прочитала на испанском. Но окончательно все прояснилось, когда моя милосердная бабушка прочитала ее все же на русском. А еще, знаете… ой, что это я все о себе, да о себе. А сколько у вас здесь единиц боевого оружия?
