– Мистер Бертон, вы уверены, что это хорошая идея? – спросила молоденькая секретарша, со свойственной ей манерой растягивать гласные и сопровождая свои слова тревожной улыбкой красных губ.
– А с чего вдруг это может быть плохой идеей, Ханна? – с лёгкой усмешкой в голосе спросил мужчина, поправляя рукав своего тёмного, элегантного костюма. Он всегда называл свою секретаршу по имени, а не по фамилии, так как она ему не нравилась. Её же это вечно смущало, но она никогда не возражала против такой любезности. – Как-никак, этими экспериментами мои люди занимаются вот уже несколько лет, так что они в этом уже профессионалы.
Он оторвал свой взгляд от замусоленного рукава костюма и посмотрел в огромное окно, перед которым стоял. Внизу под ним расстилался сверкающий в утреннем свете город, по широким дорогам которого в сторону здания, управляемого мистером Бертоном, ехали несколько крупных, похожих на военные, машины. Это здание было крупной лабораторией, в которой проводились некоторые опасные эксперименты. Этот пятиэтажный квадратный дом, отливающий разными цветами из-за стекла, которым он был покрыт снаружи, был вторым имением мистера Бертона. Он купил лабораторию совсем недавно, буквально три месяца назад, в середине лета, и сейчас здесь было ещё чисто, пахло красками и химикатами, и оборудования пока что было мало. Но мужчина не собирался здесь сильно осваиваться, так как считал это опасным, из-за одного человека…
– Я не об этом, сэр, – чуть смутилась секретарша, сжимая в руках папку с исписанными бумагами. – Не опасно ли то, что здесь, в центре города, будет находиться столько нового оборудования?
– Можешь об этом не волноваться, – мистер Бертон посмотрел на Ханну, повернувшись к ней лицом, и ободряюще улыбнулся, хотя и самому было почему-то тревожно. – Оборудование нам очень нужно, я собираюсь сорвать крупный куш, – он изучающе сузил глаза, наклонив голову на бок, и подошёл к девушке. – Но, вижу, тебя и не это волнует?
– Да, сэр, – ещё больше смутилась секретарша, потупив голову и скрывая любопытные серые глаза. Прядь огненно-рыжих волос упала ей на лоб. Она почему-то всегда смущалась при директоре, а особенно, когда они оставались одни. Ханна уже давно заметила, что с ней такое происходит только с мистером Бертоном, потому что со всеми остальными мужчинами она вела себя достаточно смело и дерзко. Может, потому что она личная секретарша такого крупного деятеля? Но почему-то ей казалось, что причина была в чём-то другом, совершенно ей непонятном. – Мне интересно… А не будет ли нападения? – на этих словах она украдкой посмотрела на своего босса, лицо которого выражало безмерное спокойствие, после чего тут же отвела взгляд, снова опустив глаза вниз, будто она была в чём-то виновата перед ним. – Как-никак, а у вас в лаборатории будет проходить экскурсия, и в ней могут быть его шпионы.
– Хм-м-м… Экскурсия? – мистер Бертон нахмурил брови, вспоминая, но через секунду уже снова улыбался. – Да, точно! Экскурсия! И как я мог забыть такое? Видимо, в последнее время слишком много хлопот набралось, – он покачал головой, похлопав по карманам, будто там мог найти причину всех его проблем. – Ничего страшного, не думаю, что что-то такое опасное произойдёт, если ему ничего не взбредёт в голову…
Никогда не ходите на экскурсии.
Какой бы заманивающей она не была, лучше не ходите, а то мало ли что может произойти.
Я, к примеру, тоже не подозревал, чем всё обернётся, когда согласился на поездку в новую лабораторию. И уж тем более я не подозревал, что на меня нападут охранники. Да, вы не ослышались, именно охранники! Тогда как они должны были нас защищать, они наоборот – напали. Я могу дать вам руку на отсечение, если не верите! Я ничего плохого не делал и не собирался ничего украсть. Даже хорошо себя вёл и не шумел, что было для меня нехарактерно.
Но так или иначе, на нас напали охранники.
На самом деле, я не знал, что в таком случае делать. Не имел ни малейшего понятия. Обычно в фильмах всех спасал какой-нибудь герой или человек, который следил за теми, кто должен был напасть, и кем обычно являлись злодеи. Но сложившаяся ситуация ставила меня в тупик. Ну не могут же охранники быть злодеями! Почти во всех фильмах они являлись глупыми и толстыми людьми, которые никогда не могли нормально позвать на помощь, когда что-то происходило, к примеру, ограбление или что-нибудь похуже. И как всегда охранников вырубали или, что было ещё хуже, – убивали.
Не знаю как, но мы, а точнее я со своим лучшим другом Уиллом, догадались, что нужно бежать.
О, если бы всё это было так легко! Никогда ничего не бывает лёгким, особенно если это побег из горящей лаборатории.
Огонь обжигал кожу, обжигал лёгкие, обжигал глаза.
Он пылал везде, куда ни посмотри: в комнатах, на оставленных вещах и школьных рюкзаках, валявшихся на полу, на одежде трупов, которые встречались нам по пути. Не знаю, умерли эти люди от взрывов или же их убили ещё раньше, но меня волновала своя жизнь. И то, как выбраться из этого здания.
Задаваться вопросами о том, кто на кого напал, что происходило, зачем охранники так поступили, почему нас никто не спасал и почему расстреляли моих однокурсников, я считал бесполезным. Ведь мне всё равно никто ничего не расскажет, а я просто постараюсь об этом забыть, как о страшном сне, если, конечно, выживу. Я ведь не был каким-нибудь крутым героем из боевика, не был ни спасителем мира, ни, уж тем более, знаменитой личностью, которой можно было почти что всё. Я всего лишь обычный шестнадцатилетний подросток со своими проблемами, учившийся в Медицинском колледже и поехавший на эту злосчастную экскурсию.
Да уж, как-то не очень оптимистично, особенно после того, как я собирался дать вам руку на отсечение, чтобы вы мне поверили. Но о каком оптимизме могла идти речь, если я со своим другом бежал по коридору в поисках выхода, при этом избегая охранников? Да тут только плакать надо!
Но я этого не собирался делать даже тогда, когда справа от меня взорвалось окно. Мощный поток воздуха и огня отнёс меня с Уиллом к стенке. Удивительно, что на ней не остались отпечатки наших перепуганных лиц.
Боль была ужасной. Она будто проникала в каждую клеточку моего тела, заставляя скрючиваться и стонать, что выглядело не совсем по-геройски. Не каждый день испытываешь такую боль и такие гоночные приключения.
– Чёрт, – зажмурившись, я пытался сесть, облокотившись об стену.
Кровь стучала в висках, голова раскалывалась, словно по ней хорошенько прошлись топором, мышцы всего тела, а особенно в ногах, горели от такого сумасшедшего бега, лёгкие, казалось, сейчас разорвутся на мелкие кусочки, которые изуродуют пол ещё больше. В ужасе я уставился на то, как у меня из руки торчал осколок стекла. Сказать, что выглядело это противно – ничего не сказать. Тошнота подступала к горлу, кровь стекала из глубокой раны, от чего меня чуть ли не выворачивало наизнанку. Нет, не подумайте, что я боюсь крови, ничего подобного! Просто это жутко неприятно, когда из твоей руки торчит осколок, заляпанный твоей же кровью.
