Библиобар, объединяющий в себе бар, предлагающий широкий выбор авторских коктейлей, библиотеку и небольшую сцену, где по выходным выступают музыканты.
Книжные стеллажи расположены у одной из стен бара. Перед ними стоят небольшие столики с мягкими креслами, освещенные диодными лампами, прикрепленными на вертикальных стыках книжных шкафов и небольшими настольными лампами. Между столиками расположены растения в горшках.
Барная стойка, расположенная напротив книжных стеллажей, освещается разноцветными светодиодами, так же, как и стеллажи с напитками за спиной бармена. Стена, по бокам от барной стойки и потолок, увиты вьющейся зеленью.
Официант прощально машет рукой Саше, стоящей за барной стойкой, и выходит из библиобара через служебный выход. За небольшим столиком у стеллажа с книгами в кресле сидит Катя, уставившись на стакан с чаем. Саша выходит из-за барной стойки с подносом в руках и идет к Кате. На Саше белая блузка с закатанными рукавами, черные брюки и зеленые подтяжки, на ногах зеленые мокасины.
САША. Девушка, библиобар закрывается.
КАТЯ. Да, я сейчас, простите…
КАТЯ поднимает голову и ощутимо вздрагивает.
КАТЯ. Сашка? Трофимова?
САША (радостно). Никифорова, Катя, вот это встреча!
КАТЯ. Ты же умерла!
САША. Да, ладно. Когда?
КАТЯ. Два года назад в горах.
Саша присаживается в кресло напротив Кати, поставив поднос на столик.
САША. Кать, живая я, можешь потрогать. Я поломалась сильно, в коме была, но, как видишь, выжила.
КАТЯ. Не могу поверить.
Катя вскакивает, и, не давая подняться Саше, обнимает ее. Саша обнимает Катю в ответ.
КАТЯ (усаживаясь на место). Саша, как же я рада. Я чуть с ума не сошла, когда узнала про тебя, но была в лагере на практике и не могла приехать, а потом боялась к твоим идти, струсила. Но… как? Почему ты здесь? А как же скрипка, твои концерты?
САША (смеясь). Катька, притормози. Если коротко, то в коме я была две недели. Сразу скажу, белый свет в конце тоннеля не видела. После комы была вероятность, что останусь прикованной к инвалидной коляске. Меня Дим Димыч спас. Он крутой спец, хирург-ортопед. Как сказали мне потом, что он совершил чудо, и теперь я могу не только ходить, но и бегать.
КАТЯ. А скрипка?
САША. Знаешь, Кать, произошла какая-то переоценка жизни. Я только теперь стала замечать, как поют птицы по утрам за окном. Каждое утро у меня теперь начинается с их пения. Я поняла, что не хочу следовать расписанному графику концертов. Я устала от давящего чувства «должна, обязана, надо», бесконечных репетиций, перестала получать удовольствие от игры. Было время подумать, куда я лечу, бегу, зачем, для чего, чего я на самом деле хочу.
КАТЯ. А родители?
САША. Ты же знаешь, родители у меня мировые, поддержали все мои решения. Так рады были, что я выжила. Год на восстановление, и теперь – вот!
Саша широко развела руки, указывая на пространство библиобара.
КАТЯ. А…
Раздается звонок телефона из сумки Кати, лежащей на полу у кресла. Катя достает телефон из сумки, взглянув на экран телефона, сбрасывает звонок, что-то быстро пишет в сообщении и бросает телефон в сумку.
САША (перебивает). Вера Семеновна?
КАТЯ. Нет, бабушка умерла три года назад.
САША. Боже, как жаль. Я ее обожала.
КАТЯ. Я тоже. Мне трудно без нее.
САША. Ты одна? Матвей по-прежнему в Штатах?
КАТЯ. Нет, он сейчас в Китае.
САША. Ого! Вот и пригодился ему китайский язык, не зря его бабушка гоняла.
КАТЯ. Это точно.
Катя потерла лицо ладонями.
КАТЯ (отрывисто). Отец вернулся.
САША. Отец? Ничего себе. Это ж, сколько лет его не было дома?
КАТЯ. Лет двадцать по гарнизонам. Вышел в отставку полковником и решил вернуться. С женой и сыном.
САША. Точно, Васька, малой. Весело у тебя.
КАТЯ. Очень, обхохочешься.
САША. Сколько братцу уже?
КАТЯ. Пятнадцать, переходный возраст, затяжной. Противный стал, бесит иногда жутко, хуже моих пятиклассников, но все равно люблю его, балбеса.
САША. Пятиклассники, практика в лагере. Не поняла, ты что, училка?
КАТЯ. Она самая. По пению.
САША. Ты сейчас так прикалываешься? Какая училка? Училка с голосом Ольги Кормухиной, вот же повезло твоим ученикам. Жесть просто. Как так, Кать?
КАТЯ. Сашка, слушай, отец с семьей уехал, будут только через неделю, давай устроим девичник у меня, как раньше, при бабушке, там и поговорим.
САША. Я только за! А то на самом деле поздно уже, да мне еще бар закрыть надо. Но, учти, я тебя своими авторскими коктейлями буду угощать, расскажешь мне все, как миленькая. Не отвертишься.
КАТЯ. А ты мне, и с подробностями.
САША. Договорились. А сейчас по домам.
Катя с Сашей встают, Катя быстро обнимает Сашу, отпускает ее и, подняв сумку, вешает ее на плечо. Саша составляет на поднос чашку и заварочный чайник.
Кабинет бабушки.
Кабинет расположен в комнате с эркером. Кабинет узкий, небольшой с большими окнами с трех сторон. Небольшой, темного дерева стол, стоит перед окном так, что одно окно находится за спиной кресла, а два других по бокам от стола.
На окнах прозрачный тюль. Кабинет находится на солнечной стороне дома, но высокие деревья за окнами, создают приятный приглушенный свет в солнечную погоду, не позволяют заливать солнечным светом кабинет.
На полу домотканый половик. В кабинете много книг на русском и китайском языках: в стеллажах у стены, на широких подоконниках, на полу под подоконниками, на широком подлокотнике небольшого дивана.
На подоконнике за креслом стоят несколько стаканов для ручек и карандашей, заполненных разнообразными по форме, цвету и размеру китайскими палочками.
Саша ходит вдоль стеллажей с книгами и проводит рукой по корешкам книг, Катя сидит на диване.
САША. Как же я скучала, Катька, по тебе и по этому дому. Чувствую себя виноватой, что перестали общаться после школы.
КАТЯ. Прекрати наговаривать на себя. Обе хороши. У тебя – куча концертов, экзамены, у меня – бабушка и тоже экзамены, когда нам было встречаться-то? А потом и отец…
САША. И все-таки, в голове не укладывается, как так можно с дочерью обращаться? Ладно, я понимаю, переживает, контролирует, но не до такой же степени! Тотальный контроль, запрет учиться, там, где ты мечтала!
