Девушка сидела в кресле и осматривалась вокруг. Она раньше никогда не бывала в таких квартирах. Центр Москвы. Высоченные потолки, стены белые, отделаны панелями. На полу паркет ёлочкой, но не как у неё в хрущевке – маленькие рыжие плашки, пляшущие под ногами, – а большие дубовые доски благородного коричневого цвета со светлыми прожилками, аккуратно подогнанные друг к другу. Паркет укрыт толстым дымчатым ковром. Везде висят картины. Она принялась их рассматривать. Над диваном какая-то ерунда – на голубом фоне намалёван череп с желтыми глазами, красные и черные линии разбегаются в разные стороны как червяки, невпопад разбросаны надписи, цифры. Над камином другая картина, изображает две розовые загогулины. Современное искусство.
Вошел Эд с бутылкой вина и бокалами. Проследил её взгляд.
– Это Сай Твомбли. В России мало его ценителей, всего 6 картин, насколько мне известно.
Девушка оглянулась на него, потом опять посмотрела на картину и кивнула с почтением:
– Ааа…
Тем временем Эд откупорил бутылку, разлил, протянул ей бокал.
Она взяла и сказала:
– Красиво тут у тебя, как в кино.
Эд усмехнулся:
– Только в кино бутафория, а здесь всё настоящее. Давай, за хороший вечер! Нет, надо смотреть в глаза.
Чокнулись, выпили, помолчали.
– Скажи, как тебе кресло, в котором ты сидишь?
– Удобное.
Эд улыбнулся.
– Эту модель придумали в конце 50-х и до сих пор производят. «Имз лаунж чейр». С него всё и началось.
– Что началось?
– Моё увлечение дизайном. Я увидел его в журнале много лет назад, и у меня что-то щёлкнуло: хочу. Мечтал о нём несколько лет, а когда купил, ходил в эйфории неделю. Это был мой первый культовый предмет мебели. Тогда я ещё жил в Подмосковье.
