Василий В. Головачёв
Молёбский челлендж
Подмосковье, лес под Чисменой. 24 августа, утро
Облака над лесом разошлись, и хотя ноги выше колена были мокрыми от влаги, собранной с травы штанами и кроссовками, настроение улучшилось. Да и грибов было столько, что Варавва пожалел, что не взял с собой дополнительную тару: уже через час хождений вдоль небольшого ручейка, пересекающего шоссе Москва – Волоколамск, в густом смешанном лесу с обширными моховыми полянами, корзина была почти полна подосиновиками, белыми, лисичками и рыжиками.
Найдя сухой бугорок возле еловой крепи, куда опытный грибник никогда не полезет, Варавва присел, достал полиэтиленовый пакет с завтраком: варёные яйца, куриную ножку, пакет кефира, яблоко, – и с удовольствием его умял, вспоминая, как в молодости, ещё до известных майданных революций на Украине, ездил по грибы с друзьями из Днепропетровска в леса под Новомосковском, за сто с лишним километров от города.
Ехать надо было рано утром (машин тогда не было ни у кого), с тремя пересадками, до деревни Ивано-Михайловка, после чего они переходили по железному мосту речку Самару на территорию танкового полигона, где и собирали самые высокие и красивые в мире подосиновики.
Времена те давно прошли, но Варавва не переставал их вспоминать и нередко названивал оставшимся в «стране победившего ублюдонацизма» приятелям, рассчитывая когда-нибудь слетать в Днепропетровск и с той же компанией отправиться по грибы.
Допив кефир, он аккуратно уложил пакет с отходами в ямку под елью, присыпал слоем опавших иголок (кылек, как говорила бабушка-белоруска), прикинул, как будет выбираться к дороге, через топь или с краю от ручья, и двинулся обратно, ощутив прилив сил.
В четверг двадцать четвёртого августа грибников в лесу было мало, их наплыв ожидался к субботе-воскресенью, поэтому Варавве почти никто не встретился на пути, чему он был рад. Грибная охота требовала тишины, покойного сосредоточения на красотах природы, а не криков со всех сторон, когда лес навещали большие молодёжные компании.
Ближе к ручью начался мшаник, усеянный зарослями лисичек.
Варавва начал их собирать и наткнулся на огромную упавшую сосну, из-под комля которой выше человеческого роста выбрались вдруг двое мужчин разного возраста, постарше и помоложе. Тот, что постарше, был массивным, как бетонная плита, и носил бороду, молодой, узколицый, смуглый, смотрел как прицеливался, и в глазах его прыгали чёртики. Оба носили пятнистые куртки по моде «милитари» и такие же кепи с длинным козырьком.
Досадуя на себя, что расслабился и не учуял грибников (обошёл бы крюком, чтобы не встречаться), он, тем не менее, вежливо поздоровался с ними и повернул направо, к более светлым зарослям осины и берёзы.
– Эй, малый, погодь, – окликнули его.
Он оглянулся.
Похожие больше на егерей, чем на обычных грибников, мужчины смотрели на него оценивающе, но с разными эмоциональными оттенками: бородач – угрюмо, чернявый – с весёлым презрением.
– Вы мне?
– Тебе, тебе, – сказал бородач. – Грибками не поделишься?
Варавва внимательней оглядел мужчин, отмечая их злую нацеленность на конфликт. Попробовал уладить ситуацию мирным путём.
– Так ведь грибов полно кругом, сами наберёте. Да и в чём вы их понесёте?
– В кепках, – хохотнул чернявый парень.
– А-а… в таком случае вам и двух красноголовиков хватит. – Матвей достал из корзины одного красавца.
– Издевается, – нехорошо посмотрел на напарника чернявый.
Матвей сунул подосиновик обратно, повернулся и зашагал между стволами берёз и сосен к светлому вывалу впереди: край леса был близок. Однако его манёвр не устроил странную пару.
Послышался щелчок взводимого курка, и Матвей понял, что недооценил «егерей». Они были вооружены.
Он оглянулся.
Бородач целился в него из ружья.
Чернявый держал в руке пистолет.
– Грибочки оставь, родимый, – обронил бородач. – И шагай отседова тихонько. И ещё один совет: не езди в Усть-Кишерть! Не вернёшься!
– В Кишерть? – невольно удивился Варавва. – Я вроде бы не собирался. А где это?
«Егеря» переглянулись.
– Не знаешь, так узнаешь. Грибы оставь и вали! – Дуло ружья глянуло Варавве в лоб. Только теперь он разглядел, что это не ружьё, а карабин «СКС», старое, но проверенное и мощное оружие, хотя и давно снятое с вооружения армии.
Под ложечкой засосало. Пуля «СКС» пробивала метровую кирпичную кладку.
– Неужто стрелять начнёте? – полюбопытствовал он. – А как люди услышат или увидят?
– Тебе будет уже всё равно.
– А-а… верно. – Варавве стало совсем интересно. На психов «егеря» не походили, а их намёки на Усть-Кишерть должны были иметь основания, если только «грибники» не ошиблись, принимая его за кого-то другого. Стоило это выяснить.
Он поставил корзину под куст, в заросли крапивы, отступил.
– Забирайте. Я могу идти?
– Топай, не забудь, о чем тебя предупредили.
– А как же, не забуду. – Варавва попятился в кусты, следя за дулами карабина и пистолета (похоже, новейший «калаш», оружие спецназа), сделал несколько шагов и перешёл на темп, начиная переводить задуманное в практическую плоскость. Он не собирался отдавать ни за грош свою грибную добычу, а познакомиться с вооружёнными «егерями» хотелось всё больше. Тем более что они скорее всего знали, с кем имеют дело.
Расчёт оказался верным. На крюк длиной в полсотни метров потребовалось всего полминуты, и его возвращения «егеря» не ждали. Они только-только успели вытащить корзину из травы с крапивой и заглянуть в неё.
Варавва прыгнул из-за ели на спину бородатому, костяшками пальцев вбил ему мочку уха в шею, отобрал карабин и съездил прикладом чернявому по скуле, отбрасывая его метра на полтора в кусты, на корни сосны. Поднял выпавший в траву пистолет, проверил обойму, поставил на предохранитель, спрятал в карман.
Снял с обоих ремни, связал руки за спинами, прислонил спинами друг к другу. Обыскал, не нашёл ни паспортов, ни мало-мальски приличных удостоверений. Пошлёпал ладонью по физиономии одного, другого.
– Как самочувствие, орёлики?
Бородач пришёл в себя, попытался освободить руки, но Варавва воткнул ему в пузо ствол карабина, и здоровяк застыл, ворочая глазами.
– У меня нет ни желания, ни времени играть с вами в допросные игры, – сказал Варавва. – Если вы меня спутали с кем-нибудь, я попрошу прощения и отпущу вас с миром. Если нет, вам придётся коротко и быстро ответить на мои вопросы… если, конечно, вы хотите остаться целыми и невредимыми.