Расслабленно опустившись в релакс-кресла, обе женщины, включив режим расслабляющего массажа, медленно потягивали рубиновый напиток в высоких бокалах на изящных длинных ножках и говорили о том, что терзало капитана вот уже несколько лет.
– Что сегодня приснилось? Рассказывай. На тебе с утра лица нет, – потребовала Анна, которая всегда фиксировала состояние здоровья капитана, потому что… Это всё, что она могла сейчас делать, чтобы самой не уплыть в депрессию.
– Сегодня он меня столкнул с крыши, – постаралась весело и бодро ответить Линнер, только голос подвёл.
Как ни крути, а это было больно – возвращаться в прошлое и видеть его глаза, алые, как вино, которое искрится в бокале, если поднять его повыше к свету. Алые, как рубины, холодные, как космос.
– Что-то новенькое? – поинтересовалась Анна, качая головой.
Кошмары капитана – это бесконечный калейдоскоп боли. И Анна чувствовала за собой вину, что не сумела уберечь тогда ещё совсем молоденькую девушку от боли. Если бы Джоанна родила, если бы держала в руках своего малыша, может, всё сложилось бы иначе.
– Нет. Это всё моё воображение, Анна. Я вдруг поняла, почему меня преследуют кошмары. Помнишь, что ещё в больнице я хотела перерезать себе вены? Я хотела умереть.
– Нет, Джоанна. Тогда ты просто хотела привлечь к себе внимание. Потому что когда хотят умереть, то не режут вены поперёк, ещё и на камеру. Ты шантажировала отца, и только. Это не суицидное желание умереть, а боль и отчаянье от безысходности и бессилия, моя дорогая.
– Нет, я хотела умереть, Анна. Много раз. Даже представляла, как делаю это, в той палате в психушке. Жила этими мыслями, пока однажды не поняла, что просто не могу. Хочу умереть, а не имею на это права. Я должна жить и страдать.
– Джоанна, перестань, это звучит просто ужасно, – прошептала Стюарт, а затем в один глоток выпила вино, чтобы вновь наполнить бокалы.
– Да, ужасно. А хуже было то, что я надеялась, что он прилетит за мной. Боялась умереть до его прилёта. И молилась, чтобы он не узнал о нашем ребёнке.
Тяжело вздохнув, женщины выпили. Дети – больная тема для обоих. Главнокомандующий лишил и дочь, и доктора простого семейного счастья. От Стюарт ушёл муж – развёлся, чтобы не попасть под горячую руку Гейла Линнера. Отвернулись все подруги, только родители пытались отстоять права своей дочери на нормальную жизнь, но безуспешно. Анна потеряла всё и всех, но обрела новую и преданную подругу – дочь ненавистного врага.
– Я тебе не рассказывала, Анна, но когда училась в академии и только познакомилась с Адааром, в него влюбилась одна девчонка – капитан футбольной сборной военного факультета, Рита Присли. Она была красивая, рыжая, смелая, бойкая. А Адаар выбрал меня.
Джоанна помолчала, грея в руках бокал с вином, качала его, рассматривая, восстанавливая в памяти минувшие дни.
– И что дальше? – осторожно спросила Анна, оживляя ночной кошмар – смесь страха и возбуждения.
– Она сбросилась с крыши академии, – быстро прошептала Джоанна, но подругу услышала.
– И где здесь параллель с твоим ночным кошмаром? – не понимала Стюарт, а Джоанна невесело рассмеялась.
– Сегодня Адаар сбросил меня с этой самой крыши. На самом деле я не помню, как это произошло с Ритой. Мне потом рассказали. Говорили, что она кричала проклятия в мой адрес. Что ненавидит меня за то, что Адаар выбрал не её. Я не помню этого, не видела сама. И крышу не помню. Просто во сне я увидела внутренний двор академии и поняла, где нахожусь, а позади стоял он. Он шептал мне, что презирает меня и ненавидит за то, что мой отец сделал, за то, что я не уберегла нашего ребёнка. Сказал, что ненавидит и…
– И? – Анна не собиралась щадить чувства Джоанны, которая уже глотала слёзы.
– И толкнул меня вниз, – закончила Линнер, затем сделала глоток вина.
– Вот урод.
– Не говори так о нём. Ты же его даже не знаешь. Он на самом деле не такой. Это всё я…
– Ты-то тут при чём? – не понимала Анна подругу ни на грамм.
– Я хочу умереть, по-настоящему умереть, чтобы перестать мучиться. Но не могу. Он сказал, что мы будет жить долго. Я должна жить с этим. Но как же хочется уснуть и не проснуться. Вот мой мозг и моделирует эти кошмары, ведь умереть от его руки – это лучшее, что может со мной случиться. Я мечтаю об этом каждую ночь. И каждую ночь это происходит. Как тебе такая версия? – с улыбкой уточнила Джоанна, глядя на Анну, которая опять лишь качала голой.
– Это клиника, Джо. Тебя надо лечить.
– Да, я болею им, Анна. Я одержима им.
Женщины помолчали, пока Анна в сердцах не разбила бокал о белоснежную стену.
– Как я мечтаю прикончить твоего отца, Джо, за то, что он сделал с нами. Ты бы знала. Собственными руками бы задушила. Вот только почему мой мозг ни разу не смоделировал такой сон. Душу дьяволу готова отдать за это.
Линнер лишь усмехнулась.
– Он сам Дьявол, Анна. Вот и ответ.
– Точно, подруга. Ты, как всегда, права, – тихо шепнула Стюарт, откинувшись на спинку кресла. Массажные ролики тихо жужжали, вибрируя под её спиной, а мысли Анны всё крутились вокруг проблем прошлого, от которых остались незаживающие раны.
– Реми предлагает завести кошек, чтобы те ловили мышей.
– Санитарного контроля на него нет. Даже не думай! Шерсти и блох нам ещё не хватало.
Джоанна усмехнулась, не открывая глаз, полностью растворяясь в приятных ощущениях.
– Я так и подумала, что ты будешь против.
– Кстати, о Реми. – Стюарт ровно села в кресле. – Говорят, он всех баб на станции склеил, а ко мне ни разу не подошёл! Что за дискриминация?
– Староватой тебя посчитал? – приоткрыв один глаз, насмешливо бросила Джоанна, неожиданно для себя найдя решение проблем с любвеобильным темнокожим сердцеедом.
– Староватой? Да мне всего сорок восемь!
– А ему двадцать четыре, – возразил капитан. – Ты ему в матери годишься.
– Но выгляжу я на тридцать! – обиделась старшая подруга.
– Выглядишь на тридцать, согласна, но, видимо, для него это не показатель.
– Тебе, между прочим, тридцать девять, ты тоже старовата для него. Но он же пытается тебя затащить в койку. Ой, я как зла! Вот покажу этому молокососу, кто тут староват.
– Вот именно, Анна, молокососу! – подчеркнула главное Линнер, вновь прикрывая глаза. – К тому же он явно карьерист, раз нацелился на меня. Всем им от меня лишь одно подавай.
– Тем более надо проучить его! – уверенно заявила Анна, даже оглянулась на свой шкаф с лекарствами. – Где-то у меня было одно средство…
Линнер рассмеялась, глядя на перемены настроения Стюарт. Обиженная женщина – это особенный вид оружия!
– У него через три дня выходной, вот и экспериментируй, а до этого не тронь. Он мне нужен.
Анна фыркнула, словно не принимая во внимание чьи-то пожелания, но Джоанна прекрасно знала, что Реми, как положено, отработает эти три дня, а потом уж – как выживет.
