«Русское старчество, – пишет монахиня Игнатия в своем труде «Старчество на Руси», – плоть от плоти старчества вселенского, основываясь на опыте великих египетских старцев, имеет и специфические черты» (с. 18).
Вкратце объясним здесь, что подразумевается под старчеством, цитатой из авторитетного исследователя русского монашества Игоря Корнильевича Смолича:
«В действительности мне кажется искусством искусств и наукой наук руководить людьми, этими различными и разнообразными существами» (свт. Григорий Богослов). Эти слова отображают вкратце явление, известное под именем старчества. Старчество возникло и развилось в связи с аскетическим воспитанием молодых монахов и обучением их деятельному христианству.
Старец призывается на это служение Самим Богом, проходит святоотеческим путем тяжелый подвиг, достигает бесстрастия, чистоты сердечной, проникается обильно Божественным светом благодати Св. Духа, преисполняется любовью, ему открывается воля Божия. Он получает особый дар – направлять души ко спасению и врачевать их от страстей. Этот особый дар руководства, основанный на водительстве Св. Духом пасомых ко спасению, и называется даром старчества и требует от носителя этого дара мудрого любвеобильного попечения о вверившихся ему душах. Старчество – особый дар Св. Духа, талант, который св. апостол Павел называет даром рассуждения (ср. 1 Кор. 12, 10). Дар рассуждения (старчество) ставится святыми отцами превыше всех других дарований» (Смолич, с. 371).
Характерная особенность русского старчества начиная с XIX века – то, что духовное руководство простирается не только на монахов, а, размыкая монастырские стены, распространяется и на мирян. К таким знаменитым старцам, как прп. Серафим Саровский или Амвросий Оптинский, ходило множество богомольцев из всех губерний и всех сословий страны.
Духовный опыт передается прежде всего не книжным, письменным путем, а примером жития, устными наставлениями, всегда «от лица к лицу», от сердца к сердцу, глубоко личностно. Притча – один из путей для такой глубоко личной передачи многослойного духовного опыта, и по природе она устна. Не все записано, не все возможно записать в полноте, и часто мы имеем скорее конспект живого притчевого повествования, чем его художественное изложение, поэтому в нашу книгу включены лишь немногие притчи в передаче немногих известных русских старцев и поэтому так разнородно выглядят они: от «сухого остатка» притчи в пересказе до стенографической записи притч, рассказанных отцом Павлом (Груздевым), с простонародными словечками, повторами и всеми проявлениями живой устной речи. Например, притча «Трое вас, трое нас» здесь приводится в двух изложениях – преподобного Амвросия Оптинского (через посредство воспоминаний о старце) и архимандрита Павла (в расшифрованной магнитофонной записи его проповеди). Кстати, эту притчу литературно обработал Лев Толстой («Три старца»), но в этой обработке притча, превратившись в рассказ, сильно теряет в энергии и поучительности.
