С первой страницы купленной на станции газеты на меня смотрело его лицо. Я еще раз вгляделась в оттиск изобразительной магической карточки. Прямой, знающий себе цену взгляд карих глаз, чуть смуглая, как у всех южан, кожа, высокие скулы, идеальная, темный волосок к волоску стрижка. Не знаю зачем, я прочитала подпись. Словно мне это было нужно, и я могла его не узнать! Правда, сейчас вопрос стоял несколько иначе: помнил ли Эмиль Лотеску меня?
Первым желанием было скомкать газету и вышвырнуть ее в окно, но я справилась с искушением, просто кинула на столик еще пахнущие типографской краской листы и уставилась на редкие огни, мелькавшие вдоль железнодорожного полотна.
Казалось, купе второго класса наполнилось сладким ароматом его парфюма.
Сейчас я услышу чуть насмешливый голос… Хотя нет, ледяной, если бы хассаби вообще соизволил удостоить меня взглядом. Девять из десяти, что меня просто вышвырнули бы с работы, которую я с таким трудом получила, да еще гарантировали невозможность устроиться внештатной уборщицей в привокзальный туалет. Эмиль Лотеску умел мстить. Он никому ничего не прощал. Помнится, сына камергера кара настигла спустя много лет, когда Лотеску получил дворянство, то есть стал хассаби. Со мной и вовсе просто. Всего один звонок…
– Какой красавец! – восторженно пискнула сидевшая напротив Инга, трепетно развернув брошенную в сердцах газету.
Она вместе с матерью ехала навестить брата, каким-то чудом поступившего в столичный университет.
Усмехнулась. О да, Лотеску умел очаровывать! Вот и Инге сумел вскружить голову обычной магической карточкой. Женщины от него млели. В силу прежней работы я была знакома с рядом его пассий. Актрисы, девушки из клуба, светские львицы – все они одинаково наскучивали хассаби спустя пару недель.
– Он женат.
Может, это жестоко, но я предпочла задушить романтические мечты Инги в зародыше.
– Жаль! – насупилась девушка, но тут же, сверкнув озорными серыми глазами, добавила: – Но это ничего не значит.
– Инга! – в ужасе шикнула на нее мать.
Спрятала грустную улыбку в уголках губ.
Инге семнадцать, она полна решимости перекроить мир под себя, а мне, увы, тридцать пять, и некоторые вещи значат для меня слишком много.
– Так вы знакомы с хассаби?
Вторая спутница, Зария, пристально уставилась на меня. Неведомым образом она угадала, что нас с Эмилем Лотеску связывало большее, нежели я желала показать.
Пожала плечами и равнодушно обронила:
– Только заочно. О свадьбе писали в газетах.
Я врала. Вряд ли в Амбростене нашелся человек, который знал Лотеску лучше меня. Кроме его родителей, сестры и братьев, разумеется.
Все внутри сжалось от страха. Зария что-то говорила, наверное, отчитывала дочь за сомнительные моральные взгляды: женатый мужчина – табу, я не слушала. Газета с его портретом насмешливо скалилась, в который раз напоминала, какая же я дура.
Вот почему опять?..
Сделав глубокий вдох, осмелилась бросить взгляд на до боли знакомое лицо.
А чего ты хотела, Лена, будто не знала, что он в Штайте. И, признай, до последнего тянула с переводом из-за жгучего стыда, хотя тебя чуть ли не пинком под зад выпроваживали с прежней работы. В первое же утро занявший место Лотеску ишт Блэр вежливо избавил меня от обязанностей секретаря и вернул в Отдел по работе с магией. После с завидной регулярностью, больше напоминавшей помешательство, намекал, что мне пора покорять новые высоты. Разумеется, не в Нэвиле. Мол, отчего бы вам, Магдалена, не отправиться вслед за хассаби в столичную Карательную инспекцию, вас там с распростертыми объятиями примут. В переводе: мне тут стукачи не нужны, свою команду наберу. Откуда ему было знать, что ветер переменился, и после злополучной вечеринки Лотеску мечтал меня прикопать.
Тряхнула головой.
Нет уж, я не для того столько лет карабкалась вверх, выбралась из глухомани, чтобы, поджав хвост, вернуться домой, как Нэнси, таскать подносы в дешевом буфете. Или, как Глория, рожать детей и варить суп из куриных потрохов на всю неделю. Да и терпеть все эти шуточки… Мол, младшенькая Мери уже замуж вышла, а ты все нос воротишь.
– Интересно, какая у него жена? Наверное, тоже красивая.
Голос Инги вырвал меня из мрачной задумчивости.
Пожала плечами:
– Понятия не имею.
Чистая правда, личность супруги Лотеску меня не волновала. Я услышала о его свадьбе случайно, в курилке. Сама я не страдала этой пагубной привычкой, любила постоять за компанию, поболтать с коллегами. Вроде, жена бывшего начальника – какая-то важная фифа, аристократка и всякое такое. Хассаби другую не выбрал бы. С его-то самомнением! Жаль бедняжку, изменять он ей станет на каждом шагу.
– Хотела бы я оказаться на ее месте! – мечтательно продолжила Инга.
Она любовно провела пальцем по изображению предмета своих грез. Придется подарить девчонке газету. Пусть вырежет изобразительную карточку и повесит в рамочку. Мне не жалко. Нас с Эмилем Лотеску ничего не связывало, а теперь и подавно.
– Вы бы ему точно понравились, – неожиданно лукаво добавила Инга.
Взгляды соседок по купе сосредоточились на моем лице. Напрасно. Четырнадцать с хвостиком лет службы в Карательной инспекции, два из них в жерле вулкана под названием приемная Эмиля Лотеску приучили ко всему. Напрасно попутчицы надеялись на смущение, стыдливый румянец. Я и в двадцать лет не краснела, а в тридцать без всякого пиетета ругалась с вышестоящими.
– Разумеется, понравилась бы, – равнодушно обронила я. – Как и сотни других женщин. Одно время работала там, куда он часто наведывался, наслушалась сплетен. Хассаби нравились любые симпатичные особы женского пола, лишь бы не скандалили и на все соглашались.
Инга заерзала на потрепанном жестком сиденье. Она буквально пожирала меня глазами. Зария тоже навострила уши, передумала ложиться спать. Но я не спешила делиться пикантными подробностями, вместо этого достала из сумки туалетный набор и направилась к двери в купе.
Стук колес убаюкивал.
Пассажиры большей частью либо уже спали, либо готовились ко сну.
Увы, в отличие от первого класса, где туалетные комнаты находились в купе, во втором нужно было отстоять очередь в одну из двух общих, для женщин и мужчин, умывален в противоположных концах вагона. Пристроившись в хвосте желающих освежиться, от нечего делать изучала свое отражение в стекле. Раньше я все пыталась похудеть, а теперь смирилась с пышными формами, благо мужчинам они действительно нравились. Без ложной скромности, женщина я эффектная, тоже брюнетка… Тьфу, да отвяжется от меня Эмиль Лотеску или нет?!
Улыбнувшись проходившему мимо мужчине, мне не жалко, задумалась о превратностях судьбы. Я ведь могла пять лет трудиться в нэвильской мэрии – и вот стою в коридоре вагона, на всех парах несущегося в Штайт. Все же бумажки – это не мое. Я в свое время пришла на собеседование, послушала… и осталась в Карательной.
