Декабрь 1984 г.
Понедельник, 24 декабря
С Рождеством творится что-то дико непонятное. Оно стало совсем не таким, каким было в детстве. Откровенно говоря, я до сих пор не оправился от потрясения, которое испытал, когда узнал, что Санта-Клауса не существует и что родители из года в год мне врали.
В одиннадцать лет Санта-Клаус был для меня немножко как Бог, всевидящий и всезнающий, но без этих поганых штучек, на которые горазд Господь, – землетрясений, голодного мора, автомобильных катастроф. Помню, лежал я в кровати под одеялом (и одеял-то таких больше нет, теперь мы спим под импортными стегаными), мое сердце громко стучало, а ладони потели в предвкушении девственного «Бино». Я представлял, как большой веселый Санта-Клаус, сидя на небесных санках, заглядывает в наш тупик и говорит эльфам: «В этом году подарите Адриану Моулу что-нибудь поприличнее. Он хороший парень. Никогда не забывает опустить крышку на унитаз…» Ах, эта детская наивность!
Увы, теперь, в зрелом возрасте (мне шестнадцать лет, восемь месяцев, двадцать два дня, пять часов и шесть минут), я знаю, что в данный момент мои родители, как и прочие одуревшие потребители, бегают по центральному универмагу выпучив глаза и поминутно спрашивая друг друга: «Что купить Адриану?» Стоит ли удивляться, что Сочельник больше не приводит меня в трепет?
2.15 утра. Только что вернулись со всенощной. Как всегда, еле высидели. И часа не прошло, как муниципальный хор юных жен запел рождественские гимны, а мама уже начала дергаться.
– Мне надо срочно домой, – шептала она, – а то эта чертова индейка до утра не разморозится.
И в который раз интермедия о рождении Христа была испорчена живым осликом. Животное совершенно не умеет себя вести на публике и вечно делает не то, что требуется по сценарию. Так зачем викарий каждый год тащит его в церковь? Ладно, шурин викария держит ослиный приют, но мы-то тут при чем?
Если честно, всенощная получилась жутко трогательной. Даже я это признаю, законченный экзистенциальный нигилист.
Вторник, 25 декабря
Неплохой набор подарков, учитывая то обстоятельство, что отец попал под сокращение. Мне подарили серый кардиган на молнии, какой я и просил.
– Если хочешь походить на шестнадцатилетнего святошу, – сказала мама, – тогда напяливай эту штуковину и вперед!
Оксфордский словарь поможет развить мой литературный дар. Но самый лучший подарок – электрическая бритва. У меня уже три бритвы. Ноги у меня до сих пор лысые, как бильярдные шары. Надо бы подарить такую Леону Бриттену. Неприлично, когда британский министр выглядит словно гангстер, проведший ночь в КПЗ нью-йоркской полиции.
Жуткие Сагдены, мамины кровосмесительные родственнички из Норфолка, заявились в 11.30 утра. Вытащил родителей из постели и удалился к себе читать «Бино». Возможно, я стал чересчур трезвомыслящим, а также всесторонне начитанным, но журнал меня разочаровал: юмор какой-то детский.
В гостиную я спустился точно к рождественскому обеду – и напоролся на Сагденов. Пришлось из вежливости с ними поговорить. Они в мельчайших и зануднейших подробностях расписали жизненный цикл картофеля сорта «Король Эдуард» от пробирки до сковородки. А мой рассказ о норвежской кожевенной промышленности их ни капли не заинтересовал. Вид у них был скучающий. И почему все мои родственники – убогие обыватели! С обедом мать, как обычно, припозднилась. Ну никак она не научится правильно координировать кулинарный процесс! Соус у нее всегда готов задолго до того, как подрумянится картошка. Я направился на кухню, чтобы дать ей добрый совет, но мать, стоя над дымящимися кастрюлями, завопила: «Вали отсюда!» В конце концов обед получился довольно вкусным, но остроумная беседа за столом так и не завязалась, никто не рассказал ни одного по-настоящему смешного анекдота. Откровенно говоря, я бы с удовольствием отобедал на Рождество с Бенни Хиллом. Повезло его родне, они, наверное, животы надорвали от смеха.
Сагдены не одобряют пьянство, поэтому каждый раз, когда мои родители всего лишь бросали взгляд на бутылку, Сагдены поджимали губы и отхлебывали чаю. (Да, и то и другое можно делать одновременно – я видел собственными глазами!) После обеда играли в карты – бессмысленное времяпрепровождение. Дедушка Сагден обыграл отца на четыре тысячи фунтов. Над отцом подшучивали, предлагая ему написать долговую расписку, но отец сказал мне по секрету на кухне: «Не дождутся! Ничего подписывать не буду! Иначе пикнуть не успею, как старый хрыч потащит меня в суд».
Сагдены легли спать рано на наших ржавых раскладушках. Они уезжают в Норфолк на рассвете; опасаются, как бы воры их картошку не выкопали. Теперь я понимаю, почему моя мать выросла капризной, своевольной и склонной к алкоголизму. В такой форме у нее выразился протест против дебильного воспитания на картофельных плантациях Норфолка.
Среда, 26 декабря
На рассвете меня разбудило тарахтенье ржавого «форда-эскорта» дедушки Сагдена, машина отказывалась заводиться. Наверное, надо было выйти и подтолкнуть развалюху, но бабушка Сагден, похоже, и одна отлично справилась. Еще бы, накачала мускулатуру, столько лет таская мешки с картошкой! Родители благоразумно притворились спящими, но я-то знаю, что они не спали, потому что слышал грубый смех, доносившийся из их комнаты, а когда двигатель Сагденов ожил и «форд» наконец-то выехал из нашего тупика, я отчетливо услыхал, как вылетела пробка из бутылки шампанского и звон бокалов. Не говоря уж о громких возгласах «С праздником!».
Я опять заснул, но пес в половине десятого принялся лизать мне лицо. Повел его гулять мимо дома Пандоры. «Вольво» ее отца не было во дворе; значит, они все еще гостят у своих богатеньких родственников. По дороге встретил Барри Кента, он пинал мяч об стену дома для престарелых. Барри пребывал в благодушном настроении, что с ним редко случается, и я остановился поболтать. Он спросил, что мне подарили на Рождество. Я рассказал и спросил о его подарках. Он смутился:
– Так, ерунду всякую. Отец ведь потерял работу в этом году.
Я поинтересовался почему.
– He знаю, – ответил Барри. – Папаша говорит, что работы его лишила миссис Тэтчер.
– Что, самолично? – удивился я. Барри пожал плечами:
– Ну, папаша так считает.
Он пригласил меня в гости на чашку чая, и я принял приглашение, чтобы показать, что не держу на него зла за то время, когда он угрожал мне, вымогая деньги. Снаружи муниципальное жилье Кентов выглядит мрачно (Барри сказал, что муниципалитет уже лет сто обещает починить ограду, двери и окна), но внутри все оказалось просто волшебно. Повсюду висели бумажные гирлянды, они почти полностью скрывали трещины на стенах и потолке. Мистер Кент нашел в Центре досуга еловую ветку, выкрасил ее белой сверкающей краской и поставил в банку. По-моему, эта ветка с успехом заменила рождественскую елку, но миссис Кент уныло сказала:
