Екатерина Гаврилова - PRO любовь

© Екатерина Гаврилова, 2021

ISBN 978-5-0051-9064-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я защищена. Не крестом – тем, что сильнее,

Тем, что мощнее. Твоею спиной.

И даже апокалипсиса пронзительный вой

Мне покажется шепотом

Рядом с родною небритой щекой.

Воды второго потопа расступятся смирно

За тобой.

Пусть я крепка, но все равно уязвима…

Ты часть моего мира. Ты – моя Сила.

Один звонок «я приехал» —

Все, воздух для меня уже не станет прежним.

Он разряжен, наполнен ароматом вешним,

Таким знакомым, здешним.

Ты не будешь честен, а я и не претендовала на загадку.

Сердце ведь уже давно в заплатках.

И что с того, что на одну прибавится

Победа, ради той, что таят твои визиты,

С клеймом обнаженной Маргариты,

Мнется сменный шелк отеля.

Старуха-ночь ключи сдала,

Я сдала – позиции,

Благодарю, что ты ослабил мои спицы.

В принципе, не век же инквизиций.

А там, где слышен скрип домашней половицы,

Стынет борщ, и детский смех разносится из ванной,

Бытовой сценарий

Моей земли Обетованной

Такие, как ты, не влюбляются

Рано.

Не страдают по пустякам, не целуются на виду у всех.

Мало

Таким, как ты, плотских утех

И ласки, общественного мнения.

Не обесценивайся, не сравнивай

себя – никогда.

Ты – это часть большого целого,

Что берегут три огромных кита.

Такие, как ты, не влюбляются

За что-то —

Тебе не нужен откат.

Такие, как ты, берутся за руки —

И вопреки всему уходят в закат.

Спустись с цыпочек, родная.

Каждый день как на войну.

Но не по существу,

А по собственному желанию.

Папа говорил, что ты барбарис,

Сладкая ягода для победителя.

Девочка моя, ты выросла с духом воителя.

Зашит очень плотно твой дамский каприз.

А Всевышний давно обещает скидку.

Принц точно свернет на твою тропинку.

Бывшие один на одного похожи.

Бесит уже… сильно… до дрожи.

Карьера, семья, четырехстенная коробка,

Как и должно быть, по ГОСТу.

Вот они – ценности взрослые.

И шпилька до неба, чтобы выше казаться.

А Всевышний смеется да сахар в чае мешает.

Спускайся с цыпочек, родная.

Передышка тебе не помешает.

Можно я буду в майке?

Мятой, домашней,

Жизнью пропахшей.

Можно я буду собой?

Настоящей.

А давай

Пойдем в уютное кафе? Устрицы есть.

Я буду в образе: красный платок на шее, как у Че,

и немного стервозности в лице.

И спрошу такая: «Не, ну а че?»

Эндорфинов передоз?

(Или просто не дорос

до такого великолепия?)

Мое человеческое оперение

Серо.

Я птица, птица в заточении.

Хорошо мудрейшим, они все уже умеют.

Научи меня: мантрам, янтрам и чтению между строк.

Не нажимай курок,

Преждевременно.

Не выставляй счета.

Помни, дорогой, женщина всегда права

В любом своем решении.

Скорее бы растаял снег

и потекли ручьи.

Маленький кораблик из пенопласта —

плыви!

Эта квартира насквозь пропитанная дымом и свободой.

Стол книжкой, граненый стакан, собака пролетарской породы.

На часах уже полночь, а мы все спорим:

О юношестве, родителях и детсадовской кори,

О времени, когда все было спокойно —

Когда мы искали себя.

Кляксы на парте,

Русая коса, что свела всех с ума.

Первый косяк на двоих, грязный двор московский.

3 утра на часах, мы не расходимся.

И кажется, что вот-вот постучит в квартиру Высоцкий

Или похожий: мечтатель с гитарой в руках.

Ты рассуждаешь: нужно преодолеть свой страх,

Стать чище, добрее к людям,

Забыть обиды, синяки и собрать наконец свои камни,

Те, что раскидали еще в лучшие годы.

Это не противоречит моей природе —

Очередной вечер разговора по душам.

Укутайся в шерстяное пальто, по прогнозу замерзнут лужи.

И звони, даже если самая сильная стужа,

И когда доказывать всем уже станет не нужно,

Звони.

Я отзовусь, обещаю.

Потому что я твой друг.

Тихо!

Не смей перебивать женщину.

За ней всегда последнее

Слово.

Пусть даже и в рифму.

Это ее лингвистическое золото:

Серпом и молотом,

выбивалось оно,

Держалось в черном теле в 90-х,

И сейчас вновь обрело свободу

Слова.

Вставайте, творческие люди:

Писатели, актеры,

Художники, поэты, режиссеры,

Те, за кем последнее

Слово,

Пришло наше время: творить, создавать, вести за собой,

Замолвить за каждым доброе

Слово,

Для кого беседа, кому и ссора.

Вставайте, люди,

Наконец, вам дано

Слово!

Я навсегда запомню этот момент.

Взмах пшеничных волос,

Как прощение. Как прощание.

Не нужно слов.

Бесполезны движения.

Этот момент – откровение.

И я хочу верить, что оно предназначалось только мне.

Не я, но ты беспечное творение.

О, бог явно был в хорошем настроении,

Оказав честь, создав тебя.

Глаза, а в них искра

И невинная вера, что все хорошо

Что каждый день – воскресение,

И так будет всегда.

Бесконечный катарсис.

Я разрисую скулы, выщипаю брови.

О, как будет счастлив прожорливый бог моды.

Я грудь раздую до трендовых размеров.

Засверкают фарфоровые зубы,

И по швам пойдут накачанные губы.

Ресницы наращу, как крылья птицы Рух,

И по головам пойду всех моих подруг.

Блестками увешусь, как елка в Новый год,

А попу накачаю, чтоб разгрызть не смог.

Волосы от стайлера уже совсем спалила.

А мозги потом, еще не накопила.

Суженое-ряженое,

Молодое, не изгаженное,

обещанное раз,

Поделеное дважды.

Сладкое и спелое,

Наивное и неумелое.

Теплое и светлое

На волне одной мечты.

Мое первое чувство любви.

Он все ждал ее, под домом, у машины.

Припаркованные лимузины

Отражали его силует.

Дрожь в руках, наш герой считал свои вздохи.

Глаза, подернутые поволокой,

Снились каждый день,

По собственной воле или воле рока,

Тот, кто так и остался не повзрослевшим богом.

Смотрел, как увядает роза

В четырех стенах собственного замка.

А время нещадно наступало на пятки.

Потерян смысл продолжать играть в прятки.

А он все стоит, ища ее под дождем,

Как мантру шепча: «Подождем… подождем».

Жизнь раздвигает ноги только тем,

кто в рубашке родился от Гуччи или Прада.

Хорошо, что у тебя золотой папа.

Ты как вишня, пьяная и в шоколаде,

Танцуешь на этом шесте

В роскошном платье,

Не стыдясь искусственного лоска.

Броско

Выглядят губы на пол-лица.

Зачекинься со мной, дива недоступного мира,

Где дорога домой, цвета мела,

Тебе ведь сама Примадонна пела

На твое совершеннолетие.

Твой кусок торта с кремовой розой.

Нервозно

И страшно потом смотреть на тебя на Первом:

Худой, без волос и с гнойниками на коже,

И сдутые губы в улыбку сложишь.

Ведь папа проплатит, и это хайп тоже.

Ты пахнешь, как колумбийский барон: гремучая смесь мускуса, табака и арабики.

Я готова вновь надеть эти потертые Адики

И побежать по улицам старого Ленинграда.

Найти наше потерянное сокровище.

Вниз по набережной, со стороны Адмиралтейского сада,