Ирина Семизорова - Про Твою же Мать. Настольная книга для осознанного отношения к матери и к материнству

Посмотри на свою маму, милая. Не торопись. Рассмотри ее, словно в первый раз. Обрати внимание на ее волосы, глаза, лицо, руки. Может быть, проявится знакомый запах. Все мамы пахнут: кто‑то блинами, кто‑то не выполосканными половыми тряпками, особенными духами, тяжелой болезнью, алкоголем и скисшими в пепельнице хабариками. Может быть, твоя мама пахнет младшим братом, который недавно родился; или она пахнет работой, а может быть – чужими мужчинами или жареной картошкой и чистотой стирального порошка. Заметь, чем пахнет твоя мама. Этот запах тебе знаком или нет?

Вероятно, ты никогда в жизни так пристально не смотрела на свою мать, потому что она никогда не стояла так близко. Или стояла, но ты не поднимала на нее глаз. Посмотри сейчас, порассматривай, покрути. Это внутренний образ матери.

Когда мы думаем о своей матери, она необязательно должна материализоваться перед глазами в том возрасте, в котором она сейчас. Мама, появись. Сколько лет ей во внутреннем образе, который встает перед тобой? Совсем не важно – жива мама или уже умерла. Виделись вы сегодня или много месяцев назад. Внутренний образ – это то, что хочет удержать твоя память.

Сколько лет твоей маме во внутреннем образе? Возможно, столько, сколько на фотографии, где она очень молодая – ведь это снято до твоего рождения. Или на ум приходит воспоминание о воскресном обеде, прогулке всей семьей в парке. Возможно, твоя мама сейчас перед тобой в момент стресса, беды или невыносимого события. Даже если она лежит в гробу, в больнице, болеет, похудевшая и неузнаваемая. Вспоминай, милая. Главное, чтобы мама была реальной, той, которая тебя родила. А не той, что ты придумала себе: идеальной, нестареющей, доброй, всемогущей.

У каждого из нас есть три матери. Целых три, а вовсе не одна: мать, которую я знаю; мать, которую я не знаю; мать, которая меня родила.

Чаще всего мы представляем себе и по факту реально коммуницируем с матерью, которая нас родила. Тут все понятно, ясно и просто. Она большая, а я нет. Я прошу, она дает. Она дает, я беру. Я точно имею право на свое «дай мне, мама». Нет никакой путаницы: есть право требовать и желание получать. Мы не хотим ничего больше знать о своей матери, кроме ее предоставленности нам. «Она родила меня – значит, должна мне». Это знание есть в голове с самого начала и не требует пояснений.

«Дай мне! Дай мне заботу, любовь, внимание, еду. Дай мне выжить!» Отличная система координат, прямая, как рельсы. Мы хотим остаться в ней раз и навсегда. Мама родила меня, а значит, должна быть рядом, и все мои потребности должны быть ею удовлетворены. Она же родила, она же выбрала, она же решила! Это просто и логично, и мы настаиваем на этом.

Становясь старше, научившись пользоваться ложкой, чистить зубы, следить за временем и надевать колготки, мы с раздражением обнаруживаем, что мать больше и шире, чем просто функция, обеспечивающая выживание. Мы недовольны. Мы не хотим этого знать и чувствовать. Мы хотим бежать к ней, когда нам страшно; мы хотим чувствовать ее дыхание рядом, когда засыпаем; мы хотим слушать ее голос, зовущий нас обедать; мы хотим чувствовать ее ладонь на горящем лбу, когда болеем; мы хотим ее смелых и однозначных решений, когда мы в сомнении.

МАМА. Пожалуйста. Пусть все так и остается.

Но так не останется, милая. Ты уже это знаешь. Мама куда‑то уходит, каждый день. Она называет это работой, но мы не хотим ничего знать. Мама плачет, даже если мы не сделали ничего плохого, и мы догадываемся, что плачет она не из-за нас. Мы предпочитаем быть значимыми и даже виновными во всем, что происходит с матерью, чтобы продлить эту связь и эту объединенность.

Но мама уходит и больше не укладывает нас спать, не говорит с нами, не смотрит в глаза и не держит за руку. У мамы есть другая жизнь. Она возвращается в нее, и мы по-прежнему ничего не хотим об этом знать, ведь она – мать, которая нас родила. С криками мы цепляемся за нее: Дай мне! Дай мне свое тело! Пусть оно по-прежнему будет моим домом, в котором есть все необходимое, чтобы я жил в безопасности, защищенный от всего мира, защищенный от себя и от тебя, мама.

На смену маме, которая нас родила, постепенно приходит мать, которую я знаю. Кто твоя мама, милая? Кто она, кроме того, что она твоя мать? Что ей было суждено пережить в этой жизни, кем она хотела стать и стала ли она тем, кем хотела? Как она жила до тебя, кто любил ее, а кто ненавидел? О чем она мечтала, чего боялась, на что рассчитывала? Что ты знаешь об этом, милая? О той своей матери, которая была до твоего рождения? Знакома ли ты с ней, или мои вопросы вызывают у тебя недоумение? Правда, странно.