Глеба разбудил сигнал будильника.
Переливы нежных восточных мелодий в сочетании со звуками водопада, раздающиеся из динамика смартфона, ничуть не способствовали желанию открывать глаза и подниматься с дивана, несмотря на то, что звуки эти, несомненно, были призваны делать процесс пробуждения более приятным. Глеб приподнялся и протянул руку к тумбочке, на которой лежал телефон, чтобы отключить эти тошнотворно-приятные сигналы. В этот момент с груди пробуждающегося сползла книга, за которой он заснул накануне ночью. Подчиняясь закону притяжения, книга скользнула на край дивана, а затем, сделав оборот в воздухе, плашмя грохнулась на пол, примяв страницы твердым переплетом. Отключив будильник, Глеб принял сидячее положение, и первым, что бросилось ему в глаза после слепящего дисплея телефона, была та самая книга, обложкой кверху лежащая на полу. Шрифтом на восточный манер на глянцевой обложке было выведено название: «Пробудись и живи».
– Ага, уже пробуждаюсь и оживаю, – буркнул Глеб, вставая с дивана и направляясь в ванную.
С ироничным упреком он вяло поприветствовал свою копию в отражении – мужчину лет тридцати пяти, с темными волосами, обыкновенной мужской стрижкой – ни короткой, ни длинной; с фактурными, слегка выступающими скулами, неравномерно, с небольшими проплешинами покрытыми щетиной; подбородком, слегка разделенным надвое аккуратной неброской бороздкой; густыми темными бровями над карими глазами, в уголках которых за ночь скопилась и закисла песочная субстанция. В общем, приятная наружность Глеба в этот утренний понедельник – впрочем, как и во вторник или, скажем, в четверг – была обременена печатью недосыпа и депрессии, что в той или иной степени свойственно практически любому жителю мегаполиса.
Прохладная вода из-под крана окропила лицо Глеба, был слышен шум пенящейся струи – почти как водопад из будильника. Мозг Глеба постепенно переходил в активную фазу, начали пробуждаться и обретать ясность мысли, которые, словно рой пчел, жужжали в голове, хаотично мелькая и сменяя друг друга. Тут мысль о книге, за которой вчера заснул Глеб, заставила его сосредоточиться на этом предмете размышлений более внимательно. В мгновение ока вспомнились наиболее яркие образы, рожденные в процессе вечернего чтения. Но почти сразу и эта мысль утонула в бездне просыпающегося сознания, как вода из-под крана, утекавшая в отверстие раковины.
В голове фоном крутились эти мысли, словно работающий телевизор, который не смотрит его владелец, но он слышит, что телевизор работает. Другое автоматические действие заключалось в чистке зубов. Прополоскав рот со звуком, похожим на мотор игрушечной машинки, Глеб приободрился, но все еще хмурился от недосыпа. Он заострил внимание на одной мысли, громче всех шумевшей в голове. Эта мысль была связана с содержанием книги, которое он прокручивал во время утренних процедур. Короче говоря, Глеб вспомнил, что в этой чертовой книге говорится о том, что неплохо было бы вам, идиотам, наконец-то взять на себя ответственность за все происходящее в вашей жалкой жизни (книга передавала эту идею, конечно же, более философским и гуманным языком, но Глеб воспринял ее именно так)! О том, что все происходящее дерьмо – это хорошо, это, мать вашу, превосходно, и не ровен час, может довести до оргазма!
Глеб в трусах и в майке вышел из ванной, наклонился над диваном и поднял книгу. Разгладил смятые листы, выправил загнутые уголки, перелистнул несколько листов в сторону начала, затем вперед. Быстро бегая глазами по тексту, Глеб нашел то, что искал:
«Прими происходящее! Вселенной виднее, как лучше! Пусть даже самое паршивое на первый взгляд происшествие радует тебя, ведь ты не можешь знать наверняка, куда оно тебя приведет, поэтому отбрось сомнения и следуй этим знакам Вселенной! Радуйся и живи моментом, и ты, в конце концов, обретешь счастье и покой! Попробуй прямо сегодня! Пробудись и живи!»
Захлопнув книгу, Глеб небрежно бросил ее на диван. Книга, прокрутившись в воздухе, как бумеранг, плюхнулась на мягкую подушку, но содержание только что прочитанных строк, как и подобает бумерангу, словно вернулось к Глебу неким откровением.
– Прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше. Вселенной виднее… как лучше. Ну, ну, – задумчиво бормотал Глеб и, уже одетый в белую рубашку и темно-серые брюки, направился к двери, навстречу новому дню.
Глеб был холостым, иногда встречался с девушками, но нечасто. Шумным компаниям и бурному веселью он предпочитал уединенные вечера у себя в квартире, и не столько потому, что это ему нравилось, сколько из желания скрыться от чужих глаз, от мира, от самого себя. Но пару месяцев назад он осознал, что хочет перемен, и перемен кардинальных. Однако он не знал, как привлечь эти перемены и жил по накатанной: ходил на работу к девяти часам и возвращался после шести, пил пиво дома перед телевизором, иногда вел переписку на сайте знакомств, временами перед сном читал книгу. И вот ему в руки попала книга «Пробудись и живи». Он купил ее в книжном магазине, когда среди полок с разнообразным чтивом, ему бросился в глаза этот призывный заголовок. Что бы это ни значило, особенного впечатления книга на него не произвела, даже наоборот, вызвала бурю циничных и колких замечаний в адрес автора, но, по какой-то неведомой причине, Глеб решил последовать совету и, ради эксперимента, в течение сегодняшнего дня воспринимать все происходящее как должное и нечто положительное. Он принял это решение не питая никаких иллюзий, напротив, он жаждал разоблачения этой глупой идеи.
С характерным монотонным писком отворилась дверь подъезда – игра начинается! Глеб спустился по ступенькам подъездной лестницы и оказался на тротуаре, вымощенном фигурной плиткой красного и темно-серого цвета – так сочетается для Глеба пиво с красным вином в пятницу вечером.
– Прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше… как лучше, Вселенной виднее… – бурчал себе под нос Глеб, почему-то слегка нервничая.
Бизнес-центр, в котором находился рабочий офис Глеба, был расположен примерно в десяти минутах ходьбы от дома. Глеб шагал, мысленно переключившись на более приземленные проблемы, нежели смысл бытия и законы Вселенной – сегодняшний отчет по работе, оплата кредита, надо бы позвонить маме. Да, позвонить маме. Нет, оплата кредита! Мама дорогая!
С родителями Глеб общался нечасто, если не сказать редко. Он и сам не осознавал, в чем заключался затык в общении, но затык был глухим, как пробка в бутылке дешевого шампанского, которая не поддавалась даже после порядочной встряски. Так что наш Глебушка в дежурном порядке позванивал маман и, убедившись, что здоровье в порядке, говорил, что «на телефоне садится зарядка», и нажимал на кнопку «завершить мать его вызов».
