© Elizabeth Jane Cochran, 1887, 1888, 1889, 1893, 1915
© В. Бабицкая, перевод, 2022
© ООО «Индивидуум Принт», 2022
* * *
Удача журналиста – найти сюжет. Счастье журналиста – найти героя. Элизабет Джейн Кокран (1864–1922) сделала нечто большее: она сама придумала себе героиню и стала ею – неутомимой расследовательницей Нелли Блай, защитницей обиженных и обделенных, грозой шарлатанов и угнетателей, любительницей адреналина и хлесткого слова. Благодаря упорному труду и бесстрашным поступкам она за короткий срок превратилась в самую известную журналистку своего времени – и проложила дорогу журналисткам будущего. Ее называли Леди Сенсация за умение находить выдающиеся сюжеты, причем для этого ей порой было достаточно сходить в городской парк и присмотреться к людям.
Она была «гонзо» задолго до того, как это слово стало обозначать сверхчувствительного фиксатора странных и удивительных обстоятельств, который позволяет себе не только оценивать происходящее, но и влиять на него. Своим шокирующим описанием быта женской психиатрической больницы на острове Блэкуэлл Блай добилась изменения условий содержания пациенток и финансирования подобных учреждений в лучшую сторону. Ее удивительная биография легла в основу трех художественных фильмов – «Приключения Нелли Блай» (1981), «Десять дней в сумасшедшем доме» (2015) и «Побег из сумасшедшего дома: История Нелли Блай» (2019). C нее списана отважная журналистка Женевьева Эверидж из сериала «Больница Никербокер». В ее честь назвали парк аттракционов в Бруклине – думается, что Блай бы это оценила. Перед вами сборник ее статей, выходивших в разных американских изданиях с 1887 по 1915 год и ставших классикой американской журналистики.
Почему мы решили обратиться к этим текстам именно сейчас, сто лет спустя после смерти Кокран? Во-первых, записки Блай из тюрем, больниц и фабрик нисколько не растеряли вескости, а жар ее требований справедливости и сострадания все так же способен согреть – или обжечь. Во-вторых, детали этих репортажей (как и порой суждения самой Блай!) подсказывают, что мир все же изменился – и эта дистанция позволяет воспринимать собранные здесь публикации не просто как социальную журналистику, а как явление, тесно связанное с западной культурой конца XIX века; такие приемы и обороты вряд ли встретишь в интернет-медиа. В-третьих, Individuum специализируется на «приключенческом нон-фикшне» (этот слоган как нельзя лучше подходит Блай) и не первый год выпускает книги журналистов-расследователей. Поэтому нам кажется правильным давать ключевым текстам этой традиции новую жизнь на русском языке. Так было и с антивоенным документальным хоррором Джона Херси «Хиросима», написанным в 1946-м и изданным нами в 2020-м – и с тех пор выдержавшим три тиража. Потому что есть вещи, которые не устаревают.
Это не было бы возможным без Мики Голубовского, автора идеи этого сборника, переводчицы Варварой Бабицкой и редактора Никиты Смирнова. Мы постарались сохранить аутентичность языка Блай и пояснить базовый контекст, в котором писались эти тексты, – для этого мы изучали другие публикации в прессе тех лет, проверяли адреса героев Блай и цены в каталогах за 1889 год, разбирались, как тогда выписывали векселя, припоминали вымершие профессии, изучали словари полуторавековой давности и много-много спорили. Впрочем, анахронизм в названии книги допущен умышленно – в XIX веке слово «репортерка» было знакомо только польскому уху, но сегодня женщин, таким образом определяющих свою профессию, в России становится все больше с каждым днем. Этот разговор имеет столько же отношения к языкознанию, сколько и к праву на политическое заявление, на особый подход, на активное проявление солидарности с другими людьми и, в конечном счете, на собственный голос.
К этой книге можно отнестись как к аттракциону из Бруклина. А можно, вооружившись наблюдательностью и темпераментом Блай, попытаться помочь тем, кому все так же невесело на этих горках.
Предисловие
Своя палата Нелли Блай
В 1885 году в американской газете The Pittsburg Dispatch появляется текст, который начинается такими словами: «Что же уготовано для девушек? Для обычных девушек, у которых нет талантов, которые не красотки, не богачки».
Вместе с ним появляются Нелли Блай (тогда еще Элизабет Джейн Кокрейн) и ее главный журналистский прием – вопрос, опережающий свое время.
За этим риторическим вопросом последовал полный ярости текст – это был ответ на эссе «На что годятся девушки» постоянного автора газеты. Его написала двадцатилетняя Элизабет Джейн Кокрейн. Но чтобы выяснить это, редактору питтсбургской газеты сначала пришлось опубликовать объявление о ее розыске. Полностью эта история выглядела так. Один господин написал в газету письмо, где жаловался на свою жизнь и то, что ему приходится растить пятерых девушек, и спрашивал совета, как ему быть и к чему их готовить. Постоянный автор The Pittsburg Dispatch Эразмус Уилсон ответил ему статьей «На что годятся девушки», в которой критиковал женщин, устраивающихся на фабрики, упоминал китайский инфантицид и недвусмысленно указывал на место женщины – известно какое.
В яростном ответе на эту статью Элизабет Кокрейн объясняла, почему женщины выходят на работу, и заступалась за их право на труд. Элизабет Кокрейн никак не подписалась, поэтому редактор опубликовал ее текст с комментарием, что разыскивает автора. Когда через несколько дней она появилась в редакции, ей сразу предложили работу репортерки. Она согласилась и взяла псевдоним Нелли Блай.
Нелли Блай начинает писать о проблемах работающих женщин, становится известной авторкой и в это же время нежелательной персоной для владельца одной из местных фабрик – ее «ссылают» в отдел культуры писать о «настоящих женских» вопросах – шляпках и музыке.
Один из самых популярных очерков Блай «Десять дней в сумасшедшем доме», а также некоторые из ее статей сейчас перед вами.
Есть какое-то символическое изящество в том, что славу Блай получила за репортаж о людях, в глазах общества не соответствующих общепризнанной норме, о «ненормальных». Кажется, что такая же особенность – отойти от нормы, не вести себя так, как принято, как все остальные, – была и у самой Нелли Блай. Но именно это стало ее главной журналистской путеводной звездой и удачей. Почему она возмутилась тем, что место женщины на кухне, когда это считалось нормой? Почему решила исследовать устройство психиатрической лечебницы для женщин? Точнее – увидела, что оно особенно жестокое? Если в 1887 году все, что происходило в больнице, и было нормой?
С унизительной ссылкой в «женские темы»
