Случай первый, в нём рассказывается о детских впечатлениях профессора Коня в Пальто
Тяжела доля писателя, если он не знает с чего начать свой автобиографический роман.
Конь нервно грыз кончик ручки…
Память, издеваясь, подбрасывала цветные картинки, но они тут же растворялись, словно круги на воде.
Своё детство Конь в Пальто помнил плохо. Образы родителей силуэтами проявлялись в темноте прошлого. Как он оказался в маленькой избушке на «курьих ножках»?
Вот няню свою, Старую Клячу, он помнил всегда. Старушонка, хоть и казалась простоватой, но читать умела. Библию каждый день перелистывала, бубня перед сном выбранную наугад страницу.
Знала она столько всего интересного, что Конь удивлялся новым открытиям каждый божий день.
Бывало, встанет с утра, печку затопит и начнет ворчать:
– Ох, ёжки-поварёжки, прям Вавилонское столпотворение, а не дом. Конёк, подымайся, дел полно. Я тебе не козёл отпущения, всё одной делать.
Конь вставал и, как мог, помогал няне. Больной темой были только вопросы о родителях. Сколько ни спрашивал он, няня только приговаривала:
– Всемирный потоп их унес. Все землю обетованную искали, да терновый венец и надели.
– Няня, не говори загадками, скажи правду. Чей я сын?
– Божий сын, ждёт тебя манна небесная.
Вот и весь разговор!
Старая Кляча всё лето собирала разные травы, сушила их, а потом долго заваривала, нашептывая какую-то белиберду. Конь тоже варил вместе с няней, ничего не разумея в таинстве действа.
– Зачем нам столько, нас же двое всего?
– Ничего, сынок, пригодится. Береженого – Бог бережет…
Подрастая, Конь начал замечать, что няня по ночам уходила куда-то и возвращалась только к утру. Боясь спросить, он решил сам разгадать её секрет. Камнем преткновения стала его обувь. Жили они бедно, сирота был гол, как сокол. Одна пара галош ночью всегда сушилась на печке, а уходя, няня прятала ее невесть куда.
– Вот тебе бабушка и Юрьев день. В чем идти по следу, трава в лесу такая мокрая?
Но запретный плод всегда манит.
Проблема разрешилась сама собой. Однажды, Старая Кляча забыла спрятать галоши, и выпал шанс проследить за ней.
Няня тихонько плелась по проторенной лесной дорожке.
«Зачем ей это все? Как вечный жид бродить в темноте?» – думал ребёнок, стараясь идти как можно тише.
Благо, старушка была глуховата.
Няня подошла к шалашику, возле которого горел костёр. То, что Конь потом увидел, чуть не лишило его чувств.
Возле костра сидели сказочные существа. И он сразу узнал их. Няня не раз рассказывала необычные истории и подробно описывала этих красавцев. Леший, Домовой, Водяной и ещё, Бог знает кто, грелись у костра. Во главе честной компании восседала Баба-яга.
– Доплелась, с божьей помощью? – спросила старушка у Клячи.
– Доброго всем здравия!
– И тебе тоже. Принесла?
– Кое-как дотащила.
– И ещё кого-то прихватила?
– Не возьму в толк, о чём ты говоришь?
– Так оглянись и посмотри.
Конь замер, как вкопанный – ни жив, ни мёртв.
– Выходи, подкидыш, раз пришел.
Прямой, словно кол проглотивший, непрошеный гость шагнул к костру.
– Доброй ночи.
– Зачем пожаловал, не спится по ночам?
– Хотел узнать, куда няня ходит.
– Садись уже, любопытный какой.
– И что это вы тут затеяли, почему посреди ночи? – неуверенно улыбнулся Конь.
– Знаешь, милок, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Положено нам днём не высовываться, напугаем ещё всех.
Леший хрустнул в темноте суставами, поглядывая на Коня, как на пустое место.
– Вот я и спрашиваю, как из заколдованного круга выбираться будем? Живая вода не помогла, – проворчал он.
– Я осиновый-то кол принесла, а поможет ли?
– Воткнём, да и всё!
Домовой возмутился:
– Увидят, засмеют. Тоже мне, волшебники, хранители леса, дома и воды – смех курям!
– Воткнём и разбежимся. Рассвет скоро, люди проснутся! – поставила точку Баба-яга.
Компания поднялась, затушила костер и гуськом поплелась в сторону деревни.
– Нянь, а чего делать-то будем?
– Не лезь на рожон, просто смотри.
– Конечно, я опять всё испорчу.
– Типун тебе на язык, молчи.
Подошли к окраине деревни и остановились.
– Начнем плясать от печки, – заумничал Домовой, – откуда он приходит?
– С запада, и к бабке не ходи, – решительно заявила Баба-яга.
– Вбивай сынок, ты самый молодой.
Конь с гордостью начал стучать по осиновому колу, но раза три промазал.
– Темно здесь, я плохо вижу.
– Руки не из того места растут, – огрызнулась няня.
– Пошли по домам, завтра посмотрим, – зевал Водяной.
Из ближайшего дома вышла женщина подоить корову.
– Бежим очертя голову, увидит, – испугалась Старая Кляча.
Самый молодой первым и рванул…, но вспомнил про няню и остановился.
– Убег без меня, ирод окаянный! – кричала Кляча вслед.
– Ну, прости, сами напугали. Скажи, что мы делали-то, меня распирает любопытство?
– Горе горькое напало на деревни наши, словно Каинова печать. Пьют все. Алкоголизм называется, хуже змея Горыныча. Мы его и заговаривали, и травами изводили – не помогает.
– А что поможет?
– У каждого человека Путеводная звезда во лбу должна гореть, добрые дела нужно делать.
А эти напьются, хоть святых выноси. Может осиновый кол подействует.
Конь ничего не понял. Про это горе он ещё ни разу не слышал. Но звучало это очень страшно….
Через год Старая Кляча собрала нехитрые пожитки Коня, перекрестила и сказала:
– Ступай в школу. Учиться к Бабе-яге, только там будешь звать её Чёртовой бабушкой. Она тебя всему научит, а я мало что ведаю. Одно знаю, погадала уже. Под счастливой звездой ты родился. Тебе на роду написано и Мафусаилов век прожить, и людям пользу принести. Иди, учись отделять плевелы от пшеницы. Дай я тебя поцелую!
