Утренний туман жался к берегам острова, скрывая в своей густой пелене лодки, нагруженные бивнями мамонтов, походными рюкзаками и канистрами с бензином. Раскисшая земля у берега издавала неприятный запах соленого ила, потревоженного десятком резиновых сапог. Мужики матерились, сплёвывали окурки в сырую грязь, увязали в ней до колен, но в воздухе царил торжественный восторг – они отправлялись на большую землю.
Джура сидел на крутом берегу, срывая руками жесткую невысокую северную траву, он смотрел на уезжающих людей с откровенной завистью и любопытством. Отступившие льды обнажили много новых тайн и дали работу таким парням как Джура, или как Эллэй, который только что бережно положил найденный им витиеватый бивень на дно плоскодонки.
«А ведь Эллэй и месяца не провёл на островах» – подумал Джура. – «Неужто он ищет лучше меня? Нет, этому парню просто улыбнулась удача. Как и вон тем троим, что уже закончили погрузку и заправляют мотор лодки, им также просто повезло…»
Джура прибыл на остров, когда у его берегов ещё стоял лёд. Он обошел остров дважды, вглядываясь в крутые, омытые штормами берега, но ничего не нашел. Следующая группа шедшая за ним вытащила три торчащих из берега бивня и уже покинула остров. Джура обошел южную часть острова с щупом, которым утыкал все перспективные места, но безрезультатно. Через два дня по его маршруту пошел Эллэй и выкопал свой почти двухметровый и отлично сохранившийся «рог».
Тогда Джура впал в отчаянье, там на большой земле ему много раз снился мучительный сон, в котором он пытался позвонить жене и сказать что-то важное. Но трубка переставала работать и Джура не мог дозвониться. А тут, на островах, он пережил свой кошмар наяву, но дело было не в телефоне. Жена просто перестала брать трубку. Пару дней назад, работая в низине у самой воды, он почувствовал вибрацию звонка. Сердце замерло и перехватило дыхание. Он выронил лопату, расстегнул куртку, достал из кармана мобильник, но мокрые руки и струящаяся с капюшона вода лишили экран своего функционала. На экране он видел только слово «Любимая». Когда через пять минут Джура сумел перезвонить, оказалось, что папу набрала его семилетняя дочь: «Мама куда-то ушла, ее давно нет. Мы с братиком одни. Папа, ты когда вернёшься?». Джура не знал что ответить. Связь быстро прервалась и он пошел на поиски бивня.
Джура искал бивень как счастье, он искал бивень, как ищет дорогу, потерявшийся в лесу человек. Только когда глаза переставали видеть от сгустившихся сумерек, он прекращал свои поиски и отправлялся обратно в лагерь. На подходе он ощущал запах сигарет и супа, мужики хвастались трофеями, показывали фотографии детей и жён, разговаривали о рыбалке и охоте. «Это славные люди!» – говорил себе Джура. – «Все они приехали сюда ради своих семей».
– Эй, Джура, подходи к огню. Хочешь сигарету, на. – Кричал дядя Саша, он приехал с Волги. Крупный мужик с усами и в очках, ему уже было почти шестьдесят.
– Эх, дядя Саша, – отвечал Джура, беря сигарету. – Спасибо твоим родителям за то, что ты есть.
Джура засыпал под смех коллег, под рассказы Эллэя, который частенько говорил, что мамонты подымали со дна моря песок своими бивнями и так появились эти острова. Что они на самом деле жили под землёй и охраняли вход в загробный мир. И поэтому тот, кто коснется костей мамонта, будет проклят.
Эллэй так и не доставил свой рог на берег. Через несколько дней Джура узнал, что ребята попали в шторм, их лодки перевернуло и, скорее всего, они все погибли.
Однажды Джура решил не возвращаться в лагерь, а заночевать в глубине острова. Короткая летняя северная ночь не таила в себе опасностей и страхов, искатели бивня часто устраивали ночёвку рядом с раскопками. Томила только мошка и комары.
Джура отыскал в рюкзаке косичку сплетённую из разных трав, эту косичку дала ему когда-то мама, а та получила её в подарок от своего шамана. Он опалил один конец косички и начал окуривать свою голову, периодически вдыхая седой ароматный дым. На мгновение Джуре показалось, что он даже слышит гортанное пение шамана и звуки варгана. И в этот момент он увидел себя со стороны и с верху, он увидел свою опущенную голову которую огибал витиеватый белый дымок тлеющей косички.
Джура открыл глаза и ведение пропало, он лёг на траву, опять сомкнул веки и попытался увидеть себя со стороны, лежащего на спине под сумеречным серо-голубым небом севера, в котором не было видно звёзд, но ясно угадывалась глубина космоса. Сначала ему это удавалось с трудом, но вскоре он увидел отчётливо свой силуэт, он заметил, что косичка уже тлеет на его ладони, но Джура не чувствовал её жара. В этом сне, он вышел из своего физического тела, повинуясь потокам энергии его ментальное тело поднялось метра на четыре-три над землёй, а потом его поманил звук. Где-то в глубине острова раздалось что-то тревожное, будто мамонт воскрес и затрубил, подняв свой хобот высоко над головой. И тут Джура увидел холм, этот холм ожил, холм шевелился, холм звал его: «Приди!»
