В деревянном доме, состоящем из двух этажей с глубоким подвалом, обложенным разномастными по цвету и размеру камнями-валунами, который служил хранилищем для продуктов и всякой утвари, на окраине северного города, возле небольшой речки жила зажиточная, знатная семья. Счастливо жила, в любви и согласии. Уважали их в округе. Дочка Любава подрастала. Красавица, почти уж на выданьи. Ходил к ней парень деревенский. Анатолием звать. Всё под окнами насвистывал, вызывал Любавушку прогуляться по окраине. Так и слюбились они.
Да у того парня брат двойник был, прям одного лица. Только характеры разные. Анатолий то работящий, нежный да ласковый, не мог наглядеться на свою зазнобушку. А брат его близняш Яков, ленивый, грубый да завистливый, на подглядки ловкий. И случилось же так, что в одну дивицу влюбились оба.
Решил Анатолий жениться на Любавушке, семью создать. Пришёл в дом к родителям своей ненаглядной свататься, как полагается.
Родителей своей любимой он уже и так знал, хоть и жил на другой окраине. Добрые, гостеприимные, уважаемые люди. Отца Владимиром кличут. Хозяйственный, деловой. Попусту трепаться не любит. Всё у него в усадьбе по местам разложено. Сам то он охотой промышлял, пушнину сбывал. А мать Татьяной зовут. Красивая, улыбчивая, домовитая. Рукодельница. Тому и Любавушку свою обучила.
В нижнем этаже жила прислуга, чета садовников. Занимала одну комнату. Фат, коренастый такой, шустрый, говорит быстро и глазками во все стороны шныряет, туда – сюда. По огороду хозяйничал. Жена у него молодая была, Леной звать. Понежиться до обеда любила. Цветочные клумбы прибирала да по осени заготовками занималась.
Тот день жаркий был, солнечный. Анатолий с подарками. Кольцо обручальное при себе, в кармашке рубахи, а в руках сбруя для хозяйского коня да конфеты для хозяйки. Подошёл к воротам, вытер пот с лица и постучал металлической дужкой по калитке. Тут же выбежал Фат, открыл калитку да проводил Анатолия в хозяйские хоромы.
Время было обеденное. Татьяна на кухне суетилась и стол накрывала.
– Ну, заходи, молодец! С чем пожаловал? Садись с нами за стол, обедать будем – не дав ответить парню, проговорил ободряюще Владимир.
Анатолий заробел поначалу, но, видя добродушие хозяев, отдал подарки Татьяне и смело прошёл ко столу. Тут и Любава из своих покоев вышла. Увидела Анатолия, замущалась, раскраснелась. Но виду не подала, за стол села.
Владимир произнёс краткую молитву Богу. Татьяна разлила по тарелкам холодный борщ. В такую погоду он оказался, как нельзя, кстати.
Отобедав Владимир отодвинул тарелку и начал разговор с Анатолием, поглаживая руками небольшую седовласую бородку и зорко глядя на парня.
– Знаю, – говорит, – зачем пришел. Свататься, небось, хочешь? Дело молодое. Видал, как ты под окнами навистываешь. А чего один пришел, без сватов, родителей? Женитьба – дело серьезное.
Деловито, по мужски расправив плечи, Анатолий ответил:
– Я прошу руки вашей дочери. Хочу, чтобы она стала моей женой. Для меня нет девушки лучше и краше, чем Любава! Я готов прожить с ней всю жизнь. Построить свой дом. Пришел я один потому, что нет у меня родителей. Отец ловил рыбу, но в один из дней шторм забрал его в пучину вод. Мать с горя умерла. В 14 лет мы остались с братом – близнецом сиротами и вынуждены были приехать в город на заработки. Я работаю подмастерьем на стройке.
– Так, так… – Владимир постучал пальцами по столу, – ясно дело! А что Любавушка скажет?
– Согласна ли ты выйти замуж за Анатолия? – повернувшись к дочери, задал вопрос отец.
Опустив от смущения глаза и теребя ленточки, вплетеные в толстую косу, Любава, краснея, тихо произнесла:
– Да, батюшка.
На том и порешили. Свадьбе быть. Осенью.
Анатолий достал золотое колечко и одел Любаве на палец. Поцеловал её в щёчку, от чего она ещё больше разрумянилась, откланялся и вышел со счастливой улыбкой.
Быстро пролетело жаркое, суетное лето. В доме Любавы приготовления к свадьбе шли полным ходом. Всё намывалось, украшалось. Во дворе расставлялись праздничные столы, лавки. Завозились продукты и кухонная утварь. Обычная предсвадебная суета.
Анатолий работал без устали, готовясь привести молодую жену в новый дом.
Оставалось пять дней до торжественного дня, а Анатолий никак не мог сходить на базар и купить свадебный костюм. Работы было невпроворот, надо всё успеть приготовить. Тогда он попросил об этом брата.
Яков был один в один с Анатолием, одного роста, одного размера, разве что плечи у него были немного узковаты и опущены. Тот не занимался физическим трудом, предпочитал бумажную работу, и любил командовать, покрикивая на нерасторопных, на его взгляд, подчинённых.
Долго ходил по базару Яков. Приглядывался, приценивался. И, наконец, наткнулся на лавку с заморским товаром. Остановился. Да, это то, что надо!
Чёрный пиджак с красной атласной каймой на лацканах сидел как литой, разве что по плечам образовалась небольшая складочка. Но торговец быстро это исправил, приколов внутрь небольшие подплечники.
Яков смотрел на себя в зеркало, которое отражало во весь рост. Его разрывало на части от зависти. Что не он, такой красавчик! а Анатолий станет мужем красавицы Любавы. Всё это время он, прячась, ходил и подсматривал за ними. Как они смеялись, как, взявшись за руки, не могли расстаться, пока строгим голосом Любаву не позовет мать. На Якова же Любава не обращала никакого внимания, что его очень сильно раздражало.
Не переставая любоваться собой, поглаживая лацканы, в его голове созревал коварный план. Он и брат – одно лицо. Значит… Но как?
– Красивый костюмчик, однако, – раздался голос за спиной Якова. Он обернулся. Шаман в заношенном балдахине с перьями стоял и улыбался щербатым ртом.
– О! Вы то мне и нужны! Постойте! – вскрикнул Яков, обернувшись.
Мужчина в шаманском наряде нетерпеливо ожидал Якова, беспричинно оглядываясь по сторонам и тихонько присвистывая, пока тот рассчитывался с торговцем.
Услышав просьбу Якова о его коварном замысле, маленькие глазки его заискрились. Он мотнул головой, показывая следовать за ним, и быстрым шагом направился к шатру, расположенному среди небольших деревьев за торговыми рядами. Яков семенил следом, боясь потерять из виду незнакомца.
В шатре было душно и не прибрано. Две женщины в цветастых туниках, ярко накрашенные, но не причесанные, ругались между собой, схватившись за овальное зеркало в темной, шелушащейся оправе.
– Здрасьте, – произнес Яков, входя в шатер.
Женщины откинули зеркало, ставшее причиной их раздора, и с интересом разглядывали гостя пока тот не присел на предложенную ему табуретку. Глянули злыми глазами друг на дружку и мгновенно подскочили к щербатому.
