Небо за окном начинало светлеть. Ночь отступала и из темноты шагнули вперед серые силуэты зданий и деревьев. Улицы были еще пусты, не считая нескольких ворон, деловито ищущих что-то в мокрой траве.
Сквозь тяжелый мутный сон пробилось глухое дребезжание будильника. Просыпаться не хотелось. Телефон вибрировал где-то под подушкой, Нина нашарила его рукой и нажала кнопку отбоя.
Нужно вставать, варить кофе, кормить кота и собираться на работу… Она села на смятой постели, потянулась и грустно зевнула – Нина, как и большинство нормальных людей, ненавидела будильники.
За окном серело утро. Нина отодвинула тяжелую штору в сторону и выглянула на улицу, чтобы оценить масштаб трагедии, преподнесенной к этому раннему часу погодой. Тяжелое низкое небо, мокнущие тучи, черный влажный асфальт, редкие прохожие…
Мамочка тянет в садик упирающегося малыша. Мальчик в оранжевой шапке и с ярким зонтом в руках, как единственный герой, осмелившийся бросить вызов серости и непогоде. Одному ему не справиться… Нина отбросила колебания и встала с кровати, полная решимости бороться с серостью вместе с незнакомым малышом.
Кот уже сидел на столе и пытался поймать ее взгляд. Нина открыла шкафчик, достала коробку сухого корма, потрясла им перед усатой мордой. Кот даже не шелохнулся. В его взгляде читалось презрение: «Сухой корм? Ты серьезно?»
– Сволочь ты, Маркиз, хоть и красивый.
Нина вздохнула, погладила кота и достала из холодильника синий пакетик кошачьей консервы.
Пока закипал чайник, быстро одним пальцем пролистала в телефоне новостную ленту – ничего интересного. Перед зеркалом в прихожей набросила на себя куртку, обмотала вокруг шеи объемный голубой шарф (привет малышу) и вышла в холодный апрель.
Работала Нина в главном управлении статистики ведущим специалистом. И звучит не очень и на деле не лучше. Работу свою Нина не любила. Не так чтобы совсем не любила, не так чтобы все бросить и уйти в закат, но и радости или чувства собственной нужности не испытывала.
Обычно до офиса она добиралась пешком. Можно было бы проехать пару остановок на автобусе или на своей старенькой пежо, но Нина любила вот так: не торопясь, белыми кроссовочками по асфальту, подставляя лицо свежему ветру и вдыхая весенний воздух полной грудью. Дорога занимала минут сорок, по меркам их города – недалеко. За это время можно настроиться на рабочий день, обдумать будничную ерунду.
«Хорошо хоть дождя нет», – подумала Нина, плотнее запахнула куртку и вставила в уши наушники.
Нина не имела ни мужа, ни детей, ни сожалений по этому поводу. Вместо этого у нее были светлые волосы, голубые глаза, стройные ноги и кот Маркиз.
Мимо проезжающий автобус выдал ей неприятные брызги в лицо. Она остановилась. Да сколько можно? Сколько можно ходить пешком на скучную работу? Вместо этого ей хотелось летать на драконе. Прижаться щекой к прохладной волшебной чешуе и, разгоняясь за пару секунд до сотни, взмыть в облака, сделать круг над городом и умчаться в эльфийский лес на прогулку со своим единорогом. Нина была мечтательницей.
На ступеньках офисного здания, перед большой зеркальной дверью, топтался невнятный паренек. Пушистая темная шевелюра, широкие синие джинсы, натянутый по самый нос воротник свитера.
– Девушка, не проходите мимо!
Нина остановилась, бездумно протянула руку, взяла белый ламинированный квадратик визитки, рассеянно поднесла к глазам и прочитала:
«Не волнуйся. С рассветом всё закончится»
Перевернула карточку:
«По любым интересующим вопросам вы можете обращаться в волка»
И больше никакой информации, ни телефона, ни адреса. «Ерунда какая-то» – подумала Нина, но, так как урны в поле зрения не оказалось, машинально сунула визитку в карман.
В кабинете еще никого не было. Нина бросила сумку на стул, включила рабочий компьютер и нажала кнопку на чайнике. Пока комп загружался, потянулась за телефоном. На экране мигало непрочитанное сообщение:
«Привет, принцесса. Позвони»
Нина усмехнулась, разговаривать с Пашкой не хотелось, но она все же набрала номер. В ухе раздались короткие гудки. Сбросила, настучала ответ: «Все принцессы пока заняты, но ваш звонок очень важен для нас, вам ответит первая освободившаяся принцесса, оставайтесь на линии».
Чайник закипел, комп загрузился, коридоры постепенно наполнялись звуками шагов и голосов. Нина включила радио, открыла сохранённую в экселе таблицу и погрузилась в колонки цифр.
Прошло, наверное, часа два. Нина заработалась и потеряла счет времени, как вдруг из динамика, стоящего на подоконнике старенького радио, после очередного заезженного трека, вдруг раздался приятный мягкий мужской голос:
– День добрый, в эфире снова ваш любимый ЛетавЕц и сегодня я вам расскажу одну очень странную, но, тем не менее, правдивую до последнего слова историю.
Голос был негромкий, но проникал как будто в самое сердце. Новая радиостанция? Да нет, вроде та же что и обычно. Новый ведущий? Скорее всего. Нина была почти уверена, что слышит этот голос в первый раз, еще и имя такое необычное: ЛетавЕц – она бы запомнила. Радиостанция эта крутится тут на работе целый день. Голоса ведущих, все их шутки, прибаутки, конкурсы, хочешь не хочешь, а въедаются в память намертво, так же, как и все новомодные песенки надолго застревают в голове и звучат там без твоего согласия в самый неподходящий момент.
– В ночь, перед Радоницей Василёв брат, пьяница каких свет не видывал, после гулянки на кладбище пошел. Чего его туда понесло, никто объяснить не мог, сам он говорит, что к деду ходил, к тому, который недавно умер. А на кладбище видит ворон большущий на кресте – весь седой, клюв белый, а глаза человеческие. Смотрят эти глаза ему в лицо, в самую душу заглядывают, все нутро его грешное насквозь видят. Волосы у него на голове от страха зашевелились и дыбом встали, бежать хочет, а ноги будто к земле приросли. Вдруг каркнул ворон ему прямо в лицо и, взлетая, так задел крылом, что он, не удержавшись, упал в свежевырытую яму, приготовленную для завтрашних похорон. Как выскочил оттуда, как домой бежал – ничего не помнит.
Нину, от этого странного рассказа, пробрал озноб.
– Знаете, что это за ворон? Это же Крыжатник самый, что ни на есть.Крыжатником, от слова "крыж", то есть "крест", на кладбище становится покойник, чей надмогильный крест или сама могила, по каким-то причинам, были повреждены до совершения сорокадневных поминок.
Но к людям Крыжатник не враждебен, кроме вандалов, которые приходят на кладбище за всякими непотребствами. А еще он на дух не переносит пьяных…
Нина сидела, боясь пошевелиться, глаза ее округлялись, по телу побежали мурашки. Что это еще за кладбищенская хрень с утра по раньше?
