Виктор Каган - Против стрелки

Против стрелки
Название: Против стрелки
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Против стрелки"

О чём стихи? Да в общем ни о чём – о жизни, смерти, о любви и боли, о том, что насмерть жизнь и нипочём ей происки фортуны и неволи, о том, что говорит житьё-бытьё, о том, что врёт весёлая гадалка, и жизнь так хороша, что за неё и умереть в конце концов не жалко.

Бесплатно читать онлайн Против стрелки


© Виктор Каган, 2020


ISBN 978-5-4498-1204-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Старинных часов простота заводная …»

Старинных часов простота заводная —
ни гирьки, ни ключика, ни электроник —
как грамота древняя берестяная,
приметы наивной прабабушкин слоник.
Осеннего солнца весёлые пятна
танцуют на лета задумчивой тризне.
И крутишь дрожащую стрелку обратно,
пружину держа в напряжении жизни.

«Вслед за стрелкой часовой против стрелки часовой…»

Вслед за стрелкой часовой против стрелки часовой
память движется по кругу серебристою плотвой,
её держит на прицеле ум – бессменный часовой,
и душа вослед им плачет безутешною вдовой.
Шли-пошли без слов и песен, миновали день вчерашний,
солнце село за спиною, дым рассеялся домашний,
шли тропою неизвестной, шли дорогою всегдашней,
шли бог весть чему навстречу – чем страшней, тем бесшабашней.
Над повинной головой небо звёздною канвой,
яви путаные карты, снов недрёманый конвой,
в сбруе жёсткой календарной дни-бурлáки бечевой,
время ухает совой, всё сначала, всё впервой.
И спасибо, что живой, что ведут воспоминанья
сквозь обманчивые знанья, сквозь незнанья, заклинанья,
сквозь забытые признанья, через знаки препинанья,
сквозь судьбы напластования в прожитóго собиранье.
Вспоминаешь сам не свой.
Пахнет прелою листвой.

«Если есть гром, значит где-то был шорох…»

Если есть гром, значит где-то был шорох,
шёпот с неясным началом в таинстве немоты.
Если есть взрыв, значит где-то должен быть порох.
Если я ещё жив, значит где-то должна быть ты.
Где-то должно быть то, что не знает начала,
ибо начала нет, значит не будет конца.
В гульбище пьяном трезвая птица кричала
или молчала пьяная громче молчанья творца.
Так умирает год. Так начинается новый,
в нём продолжается старый, вертится круговерть.
Так не бледнеет запах сломанной ветки сосновой,
так не кончается жизнь пусть даже всхлипнула смерть.
Так начинается сказка ярче отбывшей были,
так начинается песня в горле глухой немоты
там, где слова бессильны, там, где начало забыли,
где расплывались в тумане, но не горели мосты,
где расходились у камня на перепутье дороги,
слагаясь в ещё неизвестные даже богам пути,
где на газете вчерашней стол накрывали боги
и мы у них парой синичек светло трепыхались в горсти.

«Cвет подёрнутый тусклой теменью…»

Cвет подёрнутый тусклой теменью.
Словоложество. Суевременье.
Не спаслись и не убереглись.
Колокольный звон в отдалении,
тишины сквозь грохот моление,
дней концы и начала сплелись.
Мысль вслепую колотится в темени и
отзывается в сердца биении,
ду́ши камнем падают ввысь.
Время стуже и время калению.
Время гневу и время смирению.
Говори, пророк, не таись.
Говори, Соломон и юродивый,
пока в землю неслышно восходим и
прорастаем травой в облака.
Говори. На твоё говорение
отзывается благодарение
за дыханье, что длится пока.

«От А до Я, от мира до войны…»

От А до Я, от мира до войны,
от óберега до смертельной неги,
от звонкой альфы до немой омеги,
от первой до последней тишины.
И все пути сливаются в один,
и не сойти, как мы с ума сходили
и на игле Кощея жили-были,
и золотых не знали середин.
Уже без водки воздух всё пьяней,
пустое дело – тело конопатить,
и время не копить, а просто тратить
и быть богаче тем, что стал бедней.
И дела нет, зачем и почему —
какая разница? Ни сердцу, ни уму —
что есть, то есть, так, стало быть, и надо,
и нечего завесы слов плести,
пока открыты смертные пути
на сколько хватит времени и взгляда.

«Отеческих пенат всё тот же лик…»

Отеческих пенат всё тот же лик
и тот же сквозь знакомый облик дух,
всё тот же воробьиный чик-чирик
и тот же бред зияющих прорух,
и хан, и хам, и сказки. Исполать.
В трёх соснах разгулявшихся стихий
плутает речь и слов не отыскать
для выдохшихся песен ностальгий.
Да и к чему отыскивать слова,
размазывая слёзы по лицу?
Так на ладони бабочка мертва
и что на крылья сыпать ей пыльцу…

«Всё главное уходит в сноски…»

Всё главное уходит в сноски,
когда слова без них мертвы.
И ветер шевелит обноски
вчера ещё живой листвы.
Две даты на могильном камне.
За жизнью жизнь – за облака.
И дай бог памяти, пока мне
не стукнет гвоздь гробовщика.
Слов неприкаянно немотство,
попытка говорить грешна.
Но отзывается сиротства
неутолимая вина.
Вороний грай, как дождь, прольётся.
Замрёт дыхание в тиши.
Цветы пожухнут. Боль свернётся
калачиком на дне души
и станет греться дальним светом,
пока то ль к счастью, то ль, увы,
ещё на свете я на этом,
по эту сторону травы.

«Когда словам не вынести тщеты…»

Когда словам не вынести тщеты
до смыслов сокровенных достучаться,
тогда приходит муза немоты
суровая, как дух старообрядца.
Садится у стола и смотрит в стол,
сплетает пальцы словно ждёт чего-то,
а на плече её сидит щегол
и пьёт с виска немую каплю пота.
Чего ты ждёшь? Она молчит в ответ.
Зачем пришла? Она в ответ ни звука.
Глядит в окно, закату смотрит вслед
и щурится на тени близоруко.
Потом вздохнёт, попросит огонька,
закурит, скажет, ладно, хватит дуться,
ты, парень, не валяй-ка дурака,
коль смыслы будут, то слова найдутся.
И растворится, выпустив кольцо
и в нём пропав, надев, как плащ на плечи.
В углу мышонком прошуршит словцо
и скроется до пробужденья речи.

Александру Избицеру

Что это, господи? Господи, что?
Звёзды наплакали, ветры напели?
Глас твой сквозь три ха-ха-ха шапито?
Отсвет купели? Разливы капели?
Клавиши радуги? Струны дождей?
С запада ветер или с востока?
Нота любви? Саксофон водостока?
Плач пересмешника? Крик лебедей?
Это момент между явью и сном,
это мгновенье длиною в столетье —
лопотуном, шептуном, молчуном,
разноголосица и разноцветье,
хитросплетенье начал и концов,
горечь веселья, печали улыбка,
бой барабанов, звон бубенцов…
празднично, знобко, призрачно, зыбко.
Это на стенке трепещущий лист,
это из сора души воспаренье,
это прикрывший глаза пианист,
это на кончиках пальцев прозренье,
это надежды звучащая плоть,
это любви безответное счастье,
это отчаянной веры щепоть,
это созвучие и соучастье,
это начало концов и начал,
это двуногая страсти тренога,
досточки клавиш, последний причал
утлой лодчонки уставшего бога.

Дмитрию Бавильскому

1
Подбой заката спорит с белизной
сияющего дня. Молчи и слушай.
Дым приторен над миром и страной.
Кукушка надрывается кликушей.
Поклоны бьёт святая простота
то кесарю, то богу, то мамоне.
Семи ветров сквозная духота.
Кощеева игла в яйца бутоне.
Чахоточный румянец суеты
на бледности застывшего мгновенья.
А жизнь взыскует тихой простоты
не чаянного слепотой прозренья.
И ты стоишь – кепчонка набекрень,
душа поёт и матерится тело,
и простота обманчива как тень,
отброшенная светом в тьму пробела.
2
Фаворский цвет мерцает на свету,
в Преображенье достигая пика
и превращаясь в запахи и звуки
листвы под ветром и травы в овраге,
в птичий и собачий печальный грай,
в светлую печаль, что так похожа

С этой книгой читают
Виктор Каган поэт романтический, его поэзия – о переживании себя и жизни в отношениях с жизнью и собой. В её фокусе основные данности человеческого существования – смысл жизни и её конечность, любовь и одиночество, свобода, ответственность. Их отражения и образы в поэзии В. Кагана можно сравнить со стёклышками в калейдоскопе, при каждом повороте которого возникают новые и новые картины.
Автор книги – психолог. Его профессию и поэзию объединяет язык. Его верлибры – свободное языковое пространство, в котором свободно встречаются телесность и дух, временность и вечность, физика и метафизика, проза и поэзия жизни.
«…у Виктора Кагана, этого зверя стихов, есть… уникальная черта: спрятавшись за десяток ассоциаций, цитат, реминисценций, аллюзий и иллюзий, кивков и экивоков – вдруг вовсе без маски выпрыгнуть навстречу читателю и тоненькой шпагой поразить его в самое сердце… если к кому-то он действительно беспощаден, то прежде всего к самому себе, а это качество в современном литературном контексте, к сожалению, весьма и весьма редкое…» Евгений Клюев
Полжизни утечет, промчится, пока случится нам понять, как нужно плакать научиться и молча руки целовать, хотеть остановить мгновенье, держать в ладонях теплый блик и приносить благодаренье за каждый день, за каждый миг.
Каждая жизнь пропитана цветочным ароматом, запахом чьей-то любви. В каждом стихе есть чья-то жизнь, прожитая или только начинающаяся, каждый стих несет в себе истинную правду обо всем сбывшемся и несбывшемся…
Книга Елены Королевской – замечательный пример настоящего, глубокого патриотизма, не нарочитого, провозглашаемого на митингах и демонстрациях, а подлинного, идущего из глубины души – того, что и называется простыми словами «любовь к своей Родине». Но самое ценное – каждая строчка любого из этих стихотворений учит патриотизму юные души, маленьких граждан великой России, которые еще только постигают науку любви к Родине. В том числе и с помощью пре
Кассовый чек несет в себе информацию статистического свойства, но при этом цифры и буквы на нем упорядочены, что придает ему сходство с поэтическим произведением. Автор дополняет реальный изобразительный ряд асемическими письменами и абстрактными символами. Слова, буквы, цифры и росчерки наслаиваются друг на друга, образуя единую многосмысловую структуру. Автор выступает в роли своего рода «переводчика» с языка экономической конкретики на язык эк
Мне хочется донести до читателя о всех прелестях и красотах среднерусской природы. Ощутите все прелести и красоты весны, лета, осени и зимы. Выберите свою любимую пору года. Выходите на природу, на свежий воздух, идите на рыбалку, на охоту. Вы забудете о всех невзгодах и огорчениях. Вашему задору и здоровью позавидуют многие. Окунитесь в животный и растительный мир нашей чудесной и неповторимой среднерусской природы России. Вы получите задор, бод
Четыре рассказа, повествующие о людях, чьи чувства подвергаются испытаниям временем, событиями и людьми.
Долгожданный отпуск и поездка в город детства, совпали с последними днями мира живых… Модифицированный вирус вырвался на свободу, замещая популяцию людей на популяцию зомби. И пришло время мертвых. Теперь не получится отдохнуть, а тем более вернуться домой. Теперь у Влада одна цель – выжить и не стать едой.
«Напиши свои желания до полуночи, и они исполнятся к сентябрю», – пообещал мне один настырный парень в мой самый невезучий день.«Хочу найти жилье, ручного енота и встретить парня, что окажется любовью всей моей жизни», – старательно и послушно вывела я в состоянии нестояния за пять минут до полуночи. А на следующий день… я нашла квартиру, обзавелась енотом и познакомилась с любовью всей моей жизни.И совсем неважно, что квартиру я теперь снимаю со
В сборник вошла короткая повесть «Дочь» и несколько рассказов. Все произведения объединены темой войны. Историю, рассказанную в повести, мне когда-то давно поведала моя соседка. Она и есть та Леночка из блокадного Ленинграда. В рассказе «Пелагея» главная героиня – соседка моего мужа. В истории про кузнеца, принявшего в свою семью 18 детей в годы войны, я показала свое видение характеров людей тех времен… «Домик со звездами» располагался на нашей