В аэропорт Домодедово Катарина приехала без четверти четыре. Оставив машину на парковке, она выудила из полиэтиленового пакета табличку с надписью «Лидия Гаврилюк» и прошмыгнула внутрь здания.
Самолет из Томска уже совершил посадку, и Катка, боясь опоздать, неслась вперед с вытаращенными от ужаса глазами и моментально взмокшей спиной.
Но ее опасения не оправдались. Прилетевшие из Томска до сих пор не могли получить багаж, посему Ката, облегченно вздохнув, прислонилась спиной к холодной колонне.
Минут десять спустя Катарина Копейкина встала в круг встречающих. Наблюдая во все глаза за гостями столицы, она подняла вверх табличку, искренне надеясь, что у Лидии Гаврилюк нормальное зрение и она в обязательном порядке увидит собственное имечко.
О Лидии Катка знала лишь самую малость. Возраст Гаврилюк колебался между пятьюдесятью тремя и шестьюдесятью годами. Почему колебался? Да потому, что Лидия Владимировна была актрисой, которой сам бог велел скрывать от окружающих настоящую дату рождения, вписанную в паспорт. Если быть до конца откровенным – актрисой Лидия была лет эдак двадцать – двадцать пять назад. Последний раз, по словам Геннадия Агафонова, Гаврилюк выходила на сцену в восемьдесят первом году. Но – если верить тому же Агафонову – за годы творческого простоя Лидия Владимировна не растеряла актерского навыка, а скорее усовершенствовала его, играя разные роли в повседневной жизни.
Конечно, Агафонову видней: как-никак Лидия – его дальняя родственница, хотя они и не виделись с далеких девяностых.
На секунду Ката опустила табличку. Ну где же она? Когда, в конце концов, появится дорогая мама?
Копейкина снова задрала руки вверх. Нет, честное слово, встречать в аэропорту мамашу, которую до сего момента никогда прежде не приходилось лицезреть воочию, – дело весьма неблагодарное.
Только не подумайте, что у Катки шарики заехали за ролики и она заслуживает места в психиатрической клинике. Нет, нет и еще сто раз нет. Копейкина в своем уме, твердой памяти и практически прекрасном расположении духа.
Дело все в том, что незнакомая Лидия Гаврилюк, по неизвестным пока причинам не торопящаяся предстать пред очами «дочери», должна будет исполнять роль Каткиной матери.
Такова горькая правда, и от нее, к большому сожалению, не уйдешь. Уже не уйдешь.
Если бы Ката имела другой характер и нашла в себе силы вовремя сказать решительное «нет» свекрови Розалии Станиславовне, то сейчас валялась бы на диване с книжкой. Но Катка в себе сил для отказа не нашла. Да и Розалия не слишком прислушивалась к мнению невестки.
Грандиозное шоу, которое сулило свекрови огромный успех, славу, а главное – узнаваемость среди простого люда, окончательно затмило ей разум. Розалия Степановна жила в предвкушении очередного безумного мероприятия, которое свалилось на голову бедной Катарины как ком снега.
Для тех, кто не знает, что из себя представляет свекровь Катарины, необходимо сделать небольшое пояснение.
Пять лет назад Катарина, у которой за плечами осталось два неудачных брака, вышла замуж за предпринимателя Андрея Копейкина. С появлением в паспорте третьей печати бухгалтер Катарина Царева переквалифицировалась в домашнюю хозяйку. Необходимость зарабатывать на хлеб насущный отпала, поэтому Ката быстро привыкла к хорошей жизни, которая сводилась к заботам о муже и чтению детективной литературы. Андрей постоянно был в разъездах. Одна командировка сменяла другую, другая третью, и так продолжается на протяжении пяти лет брака. В сущности, Андрей бывал дома не более четырех месяцев в году. А оставшееся время Ката вынужденно коротала в компании «любимой» свекрови.
Вообще Розалия проживала в Сочи, но, как только Андрей обзавелся супругой, не замедлила нарисоваться в Москве. Трепать нервы окружающим – вот смысл ее существования.
Помощница Розалии по хозяйству, Ната, ставшая Катке близкой подругой, на пару с «младшей хозяйкой» пытались не свихнуться от вечных выкрутасов гламурной дамочки.
Слово «гламур» для свекрови являлось чем-то вроде стимула. Себя она считала гламурной до корней волос. И, надо заметить, небезосновательно.
Возраст Станиславовны перевалил за цифру семьдесят, но… ни один уважающий себя человек, взглянув на нее, об этом даже не задумается. Следить за собой Розалия умеет. Драгоценное лицо и тело регулярно подвергаются всевозможным омолаживающим процедурам. Идеальные прически – а проще говоря, десятки париков – делаются по специальному заказу в дорогих салонах. Одежда – сплошь брендовая, макияж – вызывающий, туфли – на высоченной шпильке. Обувь, у которой каблучок не дотянул до десяти сантиметров, свекровь обходит стороной. На шпильке она дефилирует всегда и везде, даже в коттедже Катки или в московской квартире: у кровати Розалии Станиславовны покоятся не тапки, а туфли на устрашающем каблуке.
Не болят ли у свекрови ноги от постоянной ходьбы на шпильке? На этот вопрос Ката ответить затруднялась. По словам Розалии, ступни болели как раз из-за тапок. Врала или говорила правду – загадка века.
Вот такой эксклюзивной свекровью Катку наградила судьба.
Больше всего на свете Розалия Станиславовна мечтала стать знаменитой. Причем ей было совершенно не важно, какая именно сфера деятельности может стать ступенькой к вожделенному успеху. Главное – чтобы быстро, качественно и, по возможности, навсегда.
Розалия часто вляпывалась в идиотские ситуации, которые в конечном итоге приходил ось расхлебывать Катарине. Но, похоже, на этот раз Станиславовна перещеголяла саму себя.
Все началось около месяца назад.
За окном лил тропический ливень – что совершенно не характерно для начала марта, – а в коттедже Копейкиных шли бурные дебаты на тему «когда же я стану звездой».
Отшвырнув от себя двух персидских котов, Парамаунта и Лизавету, свекровь встала с дивана и подошла к клетке Арчибальда.
Пятидесятисантиметровый попугай ара на появление хозяйки среагировал мгновенно:
– Стервь! Гадина! Молчать!
– Арчи, это же я, – лебезила свекровь, – мамочка. Хочешь на ручки?
– Отвали! – орал пернатый.
– Яблочка принести?
– Дура!
– А морковки?
– Наташка, закрой пасть! Ката, заткнись! Гламур! Секси! Ай! Ай! Я сломала ноготь! – продолжал бушевать двухкрылый.
Потрепаться Арчи любил больше жизни. Но, как правило, с его острого клюва слетали исключительно грубые выражения. Любящая посквернословить свекровь материлась похлеще портовых грузчиков. Арчи – птица умная, посему все сказанное хозяйкой впитывал, словно губка. Посылать кого-либо по всем известным адресам было для Арчибальда делом несложным, а что самое забавное, увлекательным.
Насупившись, Розалия прошлась по гостиной:
– Почему они не едут, сколько можно ждать?
