1.1. Понятие толпы. Механизмы поведения толпы
Стихийное массовое поведение как предмет исследования
Анализ научных источников показал, что стихийное массовое поведение (англ, collective behavior) – это несколько расплывчатый термин социальной и политической психологии, которым обозначают различные формы поведения толпы, циркуляцию слухов, иногда также моду, коллективные мании, общественные движения и прочие «массовидные явления».
Для того чтобы приблизительно очертить предметное поле, охватываемое этим понятием, можно выделить следующие признаки:
– вовлеченность большого количества людей;
– одновременность;
– иррациональность (ослабление сознательного контроля);
– слабая структурированность, т. е. размытость позиционно-ролевой структуры характерной для нормативных форм группового поведения.
Исследования свидетельствуют, что систематическое изучение таких феноменов началось во второй половине XIX века. В различных странах Западной Европы независимо сложились две научные школы: немецкая психология народов (М. Лацарус, Г. Штейнталь, В. Вундт) и франко-итальянская психология масс (Г. Лебон, Г. Тард, В. Парето, Ш. Сигеле).
В России конца XIX – начала XX века оригинальные исследования массовидных явлений проводили М.Г. Михайловский (субъективная социология), затем В.М. Бехтерев (коллективная рефлексология), А.Л. Чижевский (гелиопсихология). В частности, Чижевский впервые изучал влияние солнечной активности и её колебаний на динамику массовых политических настроений. В 1920-е годы были также получены интересные данные, касающиеся массового восприятия газетных сообщений (П.П. Блонский) и циркуляции слухов (Я.М. Шариф).
В начале 1930-х годов А.Р. Лурия выявил национальнокультурные особенности восприятия и мышления, причем, в отличие от немецких авторов, не с этноцентрических, а с эволюционных позиций.
При этом результаты работ А.Р. Лурия удалось опубликовать лишь спустя 40 лет, но и тогда ещё они во многом сохранили новизну.
Однако в 1930-е годы XX века большая часть исследований в области социальной и политической психологии в СССР была сочтена неактуальной для социалистического общества и идеологически вредной. Особенно это касалось всего спонтанного, стихийного и слабо осознаваемого. Сами понятия «социология», «социальная психология» и тем более «политическая психология» были объявлены буржуазными извращениями. Если их предмет и сохранял какой-то интерес для властей, то только в плане исследования сплочённых трудовых коллективов, жёстко иерархизированных и руководствующихся указаниями партии.
Вместе с тем с конца 1920-х по начало 1970-х годов лишь несколько работ по интересующей проблематике были опубликованы в СССР, причем в основном на грузинском языке, поскольку психологи Грузии, широко используя понятие установки Д.Н. Узнадзе, зарезервировали себе право рассуждать о неосознаваемых факторах человеческого поведения. В частности, в 1943 году на грузинском, а в 1967 году на русском вышла большая и яркая статья А.С. Прангишвили о массовой панике.
В Западной Европе и в США 1920-1960-е годы были ознаменованы всплеском интереса ученых, политиков и военных к проблематике политической психологии вообще и к стихийному массовому поведению в частности.
Исследования показали, что в России в 1990-е годы курс психологии стихийного массового поведения изучался (отдельно или в рамках общего курса политической психологии) на психологическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова, в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, в Московском государственном лингвистическом университете и ряде других учебных заведений. Его содержание продолжало обогащаться анализом политических событии и результатами практической работы в России и других странах СНГ.
