Страдания Ивана Богомазова
Иван Богомазов со своим дет-лагерным отрядом посещал как-то кинотеатр. Всем было весело. Никто в сущности не наблюдал толком что происходит на экране, – так как фильм был не очень-то зрелищный, – дети в основном галдели, шумели, хихикали, вобщем веселились. Иван Богомазов в конце фильма даже до того вошёл в кураж, что кинул свою кепку, дабы на широком полотне фильма появилась тень от пролетающей вверх и падающей затем вниз его кепки.
Жаль, что он не разглядел эту тень, так как следил более за своей кепкой, чтобы поймать её, хотя пытался увидеть и тень. Погнавшись за двумя зайцами, он не поймал ни одного. Тень – то ли была на экране, то ли нет, а кепка свалилась в один из соседних рядов сзади, чем он несколько озадачился, ведь в тех рядах сидели незнакомые ему ребята, из старшего отряда. В это же время все стали собираться на выход, а он пошёл искать свою кепку. Пока он обошёл ряды и явился на предполагаемое место падения головного аксессуара, то к этому моменту ни на сиденьях, ни на полу возле сидений, не находилось уже ни ребят толком, так же не обнаружилось и кепки.
Для детей школьного возраста потерять или сломать какую-то вещь – это гораздо трагичней событие, чем для взрослого, хотя, казалось бы, взрослые сами на вещи зарабатывают, а дети получают в дар. Иван очень озаботился, он не спешил паниковать, но исходя из того, что обстановка кинотеатра была сама по себе чуждая и незнакомая, так ещё и ребята из старшего отряда все злые и сильней него – это всё-таки вводило его в панику. Но делать было нечего, он должен был подойти к этим старшим уже в холле на выходе из зала кино, и, на свой риск, предложить им вопрос о своей пропаже.
Идя к ним, он боялся, что старшие, пользуясь своей силой, вздумают поиграть с ним его кепкой «в собачку». Но нет, он подошёл, спросил, не видел ли кто из них его кепку, «такую, серую, с надписью», – ребята все как один помотали отрицательно головами и продолжили свою беседу. Ивану пришлось уйти ни с чем, но умом он подозревал, что они может быть врут. «Игра не кончена, – подумал он, – буду следить, может быть кто и появится в ней в лагере.»
И буквально в тот же вечер Иван увидел свою модную (действительно модную и красивую) кепку на голове одного из тех самых парней, у которых он спрашивал. Дело происходило на вечерней дискотеке, коренастый широкоплечий чистый блондин сидел в компании с несколькими товарищами, наблюдая танцующих и общаясь на этот счёт.
– Это моя кепка. – набравшись в себе смелости, обратился Иван к сидящим из старшего отряда.
– А?
– Это моя кепка! – крикнул Иван, чтобы перебить громкую музыку.
– И что, что твоя? – с самым недоумевающим лицом спросил блондин.
Объяснять сквозь грохот из колонок было сложно, но деваться Ивану было некуда, он решил пытаться объяснить свою правоту, понимая, что наверно это всё равно бесполезно.
– Ты где взял её?! Ты нашёл её в кинотеатре?!
– А?! Не-е-т! Это моя кепка! У тебя наверно просто была такая же!
Иван хотел было сдерзить на эту наглую ложь, но его сдержал страх перед несправедливой расправой с их стороны, – со стороны блондина и его друзей, – хотя впрочем с Иваном справился бы и один только блондин.
– Ты врёшь!!! – крикнул Иван, как бы испытывая последний шанс.
Случайно так совпало или нет, – потому что крик его могли и не расслышать друзья сидевшие и стоявшие возле, – но сразу после этого возгласа кто-то пнул Ивану сзади, небольно, но унизительно, под мягкое место. Иван обернулся, стояло несколько подростков и лица у них были не насмешливые, а будто бы отвлечённые, будто бы ведать-неведавшие кто нанёс этот удар со спины. Силы были, мягко говоря, не равны, и Иван с позором таки решил удалиться ни с чем – на этот раз совсем ни с чем, потеряв и кепку, и честь.
Рану на своё сердце он приобрёл значительную, в первое время он мечтал о мести, даже нашёлся у него знакомый (который сам не отдыхал на тот момент в этом лагере), что был знаком с этим блондином. Он рассказал ему, что парень этот не то что бы какой-то уж падший, но имеет некоторые особенности, например торс его тела в его несовершенные годы исколот татуировками – и не воровскими, как колят иные, начитавшиеся книжных пособий о значении и смысле той или иной татуировки, а фашистскими… На плече его «красовалась» свастика, на груди был чей-то портрет – не Гитлера, – были написаны готикой какие-то непонятные (наверно и ему самому, владельцу татуировок) лозунги, и всё в таком духе. Любопытное совпадение отмечали для себя многие, в том числе и знакомы блондина, будто неслучайно он блондин – такой жестокий блондин – как бы действительный представитель «арийской расы».
*
Обида Ивана Богомазова конечно постепенно сошла на нет; кепки он так и не добился, хотя в дальнейшем, уже под конец смены, под конец отдыха, Иван сошёлся с одним из компании блондина, с парнем более менее сговорчивым и не высокомерным, и тот пообещал по возможности поговорить с наглым вором, но результата доброта этого старшего мальчика не принесла, – может быть потому что он не очень и хотел результата, может быть и по непробиваемой наглости юного фашиста.
С годами люди стают серьёзней и смурней – и кто знает, может быть эти сумерки в душе не от одной только взрослой мудрости и опыта, а может быть отчасти это результат и таких несправедливостей, встречающихся на пути взросления; впрочем, мудрость и опыт это наверно и есть осмысление несправедливостей…
Прошло лет десять, может чуть только поменьше, Иван трудился помимо своей учёбы в институте на одной «базе» разнорабочим. Это была чуть ли ни первая его работа и он согласился на неё не думая, лишь бы получить с неё хоть небольшие, но деньги. Есть какой-то отдельный вид предпринимателей, которые занимаются не чем-то одним, а всем, с чего можно получить доход, – это о хозяине базы, на которую устроился Иван.
